Евгений Гришковец. Зима

Вот видел — иностранцы на Красной площади... Ветер, холод,

январь, снег колючий такой, минус двадцать градусов. А они такие забавные,

щебечут..., в кепочках, в шапках с помпончиками... Я представляю, как

кто-нибудь из них эту шапку покупал, там у себя, в магазине... Там сделали

большой переполох, дескать, зачем такую теплую шапку покупать? «А наш Билли

едет в Россию!» А продавец: «Да он с ума сошел...!»....... А Билли доволен.

Вот, ходит он, как... птица. Навертит шарф на шею... длинный, и ходит,

смеется громко и фотографирует, фотографирует. Россию. И... не холодно ведь

ему в курточке или пальтишке. А мы в шубах мерзнем, сутулимся, нос кутаем,

бежим..., у перчаток пальцы пустые, руки в кулаки... холодно! Мерзнем! А они

нет!

0.00

Другие цитаты по теме

Но нигде, ни в каком, даже, казалось бы, самом тихом месте, в отдалении от отдалённых покосов, какой-нибудь отдалённой сибирской деревни, нигде невозможно почувствовать себя просто человеком в каком-то просто природно-географическом пространстве. Всё время чувствуется страна, определённая страна, наша страна. И даже если не видеть ничего и никого, идти через поле, без дороги, не иметь при себе никакого средства связи, и вокруг не слышать людей… И нет домов, и даже ни один телеграфный столб, с табличкой на русском языке, или линия электропередачи не нарушает естественности пейзажа и нет в небе белой полоски от самолёта, который намекал бы на век и время… Всё равно, если ты идёшь по этому полю, то это уже не Канада, и даже не Аляска… В том, как ты идёшь, уже чувствуется и видна наша страна.

Интересно, где тот город? Тот город, который я прекрасно знаю, хотя никогда там не была. Но я видела его много-много раз в тех самых черно-белых фильмах, от которых невозможно оторваться.

Тот город, в котором всегда такой удивительный свет, всегда блестящий мокрый асфальт, и в котором нет машин, кроме поливальных. Город, в котором все так неторопливо и значительно. Набережные, мосты, монументальные милиционеры.

В том городе живут только любимые артисты, которые там всегда живые и чудесные.

Но есть ли такие места, а главное, время, где и когда этот черно-белый город совпадает с тем городом, по которому хожу я, где мерцает мое окно, или где-то в потоке машин горят фары моего автомобиля.

В России, если не хочешь зимовать, то нужно родиться птицей.

Идут белые снеги,

как по нитке скользя…

Жить и жить бы на свете,

но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,

растворяясь вдали,

словно белые снеги,

идут в небо с земли.

А любил я Россию

всею кровью, хребтом —

ее реки в разливе

и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,

дух ее сосняков,

ее Пушкина, Стеньку

и ее стариков.

В сущности, зима только началась, снег пролежит ещё четыре месяца, а Москва уже устала от зимы.

Роскошна русская зима -

Её снежинки голубые,

Узоры минус нулевые,

Хохлатых соек хохлома!

— А-а, — в его глазах забрезжило понимание, — ты не англоязычная.

— Россия, — призналась я.

— Россия? Водка, балалайка, медведи?

Парень решил блеснуть эрудицией. Зря.

— Не забудь еще матрешек и клюкву, — посоветовала я сквозь зубы.

Почему у всех одна и та же реакция? Пьяные медведи в ушанках танцуют балет на вечно заснеженных улицах. Тьфу.

Когда лидер экономически слабой, но ядерной страны говорит, что «пойдет до конца», это означает, что он готов идти до ядерного конца человечества.

Помню, ты сказал, что святой дальше лейтенанта в милиции не поднимется.

И что же, переменилось хоть на волос Европа в отношении к России? Да, она очень сочувствовала крестьянскому делу, пока надеялась, что оно ввергнет Россию в нескончаемые смуты; так же точно, Англия сочувствовала освобождению американских негров. Мы много видели с ее стороны любви и доброжелательства по случаю польских дел. Вешатели, кинжальщики и поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России. Защитники национальностей умолкают, коль скоро дело идет о защите русской народности, донельзя угнетаемой в западных губерниях, — так же точно, впрочем, как в деле босняков, болгар, сербов или черногорцев.