Тогда стабильность охотилась на меня повсюду: просила подумать о себе маминым голосом из телефонной трубки.
Часто перемены в жизни начинаются с похмелья, когда голова не может думать, и решение принимает сердце.
Тогда стабильность охотилась на меня повсюду: просила подумать о себе маминым голосом из телефонной трубки.
Часто перемены в жизни начинаются с похмелья, когда голова не может думать, и решение принимает сердце.
Я и раньше догадывался: главная из мойр, трёх сестёр, которые плетут людские судьбы, это та, что отвечает за случай.
Ей хотелось, чтобы я жил рядом, обзавёлся детьми как можно раньше, думал только об их благополучии – род живёт, но чего он стоит?
Они тоже не спят. Ни днём, ни ночью. Всегда смотрят вперёд, в дождь, в туман, на горизонт; всегда внимательны. Такова участь тех, кто на носу корабля.
Жизнь – это бег с препятствиями, – сказал он мне, едва сел напротив. – Самые сложные испытания переходят к нам от родителей. Если им было не под силу распутать клубок, то судьба бросает его детям.
– Будь осторожнее с ним. Он жадный.
Ситлали, тогда ещё девочка, перебирала бусы и цветные ленты, которые подарил ей мужчина с севера, и смеялась над глупостью мамы:
– Как он может быть жадным, когда потратил столько денег на безделушки?
– Тогда почему ищет себе невесту так далеко от дома? – упрямилась мать.
– Чему ты хочешь у меня научиться? – спросила старуха в день нашего с ней знакомства.
– Делать ковры, как ваши.
Анаит улыбнулась едко.
– Что-нибудь умеешь делать руками?
– Ничего не умею.
– Потому у тебя и ничего не выходит в жизни.
Я опешила:
– С чего вы решили, что у меня ничего не выходит?
– Иначе бы сидела на одном месте, туда-сюда не болталась.