... Дети делятся на две разновидности: первые, высунув язык, возводят в песочнице домики, а вторые норовят, улучив момент, разрушить. Одни потом на руинах плачут от горя, а другие хохочут от восторга. Есть еще и третьи: сосут палец и млеют от своего мудрого невмешательства.
[Свободы слова] нет и быть не может, ибо каждый считает свободой свое право говорить то, что хочется, и не слышать того, с чем не согласен. Отсутствие одного из этих прав воспринимается как цензура.
Много лет назад он так же мучился, гадая, какова Марина с Исидором. Что происходит с женщиной, если она переходит к другому? На что это похоже? Вроде твоей рубашки, прилегающей к новому мужскому телу? Или всё сложней: и твоя бывшая скорее напоминает распластанную рыбу, меняющую цвет в зависимости от дна, к которому приникла?
Но мерить прошлое настоящим ещё хуже. Ведь то, что для нас зло, для потомков может оказаться благом. И наоборот. Так бывает.
Ребенок для женщины — это шанс прожить еще одну, новую жизнь, в которой все будет лучше, умнее, чище, достойнее, чем получилось у нее самой. Вот почему мать страдает от ошибок ребенка так, словно это она их совершила.
— Но это же правда!
— Да нет никакой правды! Правда — это то, от чего жить хочется. А когда от правды впору удавиться, это не правда...
Сам ненавижу, когда лезут в личную жизнь. Ах, она совсем ещё девочка! Ах, как вам не стыдно! Стыд — часть удовольствия.
Родители часто оставляют детям в наследство свои неосуществленные мечты. И напрасно.
Cлайд с цитатой