— Господь оставил несколько испытаний. Пройдя их, вы закроете врата.
— Мы должны для Бога сдать какой-то экзамен?
— Типа того. Его пути неисповедимы.
— И хрен вам проходимы!
— Господь оставил несколько испытаний. Пройдя их, вы закроете врата.
— Мы должны для Бога сдать какой-то экзамен?
— Типа того. Его пути неисповедимы.
— И хрен вам проходимы!
— То, что эти трюкачи сегодня надрали мне зад... было вроде терапии.
— Ты посмотрел в лицо своему страху.
— Именно. Да что вообще клоуны могут теперь мне сделать?
— Когда я сказал отцу, что меня напугало существо в моем шкафу, он дал мне пистолет 45-ого калибра.
— А что он должен был сделать?
— Мне было 9 лет. Он мог просто сказать «Не бойся темноты».
— Шутишь? Её надо бояться!
— И что мы... Дин, не спать! И что мы ищем?
— Он чума, значит выглядит больным.
— Тут все больные...
— Вы хоть понимаете, насколько серьёзны эти обвинения?
— Я прикован к столу наручниками. Да, я понимаю.
— Я тебе соврал. Я помню всё, что со мной было в пекле, всё, Сэм.
— Ну так расскажи.
— Нет, врать я больше не буду, но и говорить я об этом не хочу.
— Дин, нельзя в одиночку тащить это бремя. Позволь, я помогу тебе.
— Как? Ты в самом деле думаешь, что разговор по душам что-то изменит, каким-то образом исцелит меня? Это ведь не сегодняшний кошмарный день.
— Я знаю это.
— То, что я видел, не передать словами и забыть это нельзя и ничего тут не поправишь, потому что оно вот здесь. Навсегда. Ты не поймёшь, а я не сумею тебе объяснить.
— Короче, выхватил я арбалет и всадил серебряную стрелу прямо в сердце этой мерзкой образине. Сэмми ждал нас в машине, а мы с папой отволокли эту тварь в лес и хорошенько прожарили. Я сидел, смотрел на огонь и думал: «Мне шестнадцать. Ребята в моем возрасте озабочены прыщами, да свиданиями. А я видел такое, о чём они никогда не узнают. Что им даже не снилось». И вот именно тогда я как бы...
— Избрал свой жизненный путь?
— Ага.