Не знаю, как такое может быть. Вернее, точно знаю, что не может. То есть, до сегодняшнего дня знал, а теперь знаю только, что не знаю вообще ничего. Потрясающее ощущение.
Никакое могущество не гарантирует постоянной, беспрерывной безупречности.
Не знаю, как такое может быть. Вернее, точно знаю, что не может. То есть, до сегодняшнего дня знал, а теперь знаю только, что не знаю вообще ничего. Потрясающее ощущение.
У каждого свои болевые точки, и что сводит с ума одного, вызывает у другого лишь зевоту.
Взрослых людей даже среди очень старых и беспредельно могущественных — единицы. Ну ладно, дюжины. Все равно исчезающе малый процент.
Если уж убивать людей, то начинать следует именно с тех, кто не разделяет твои литературные пристрастия.
Всё, что находится на виду, со временем утрачивает смысл, тогда как тайное, напротив, им прирастает.
— ... Нет ничего лучше хорошей истории о привидениях, рассказанной на ночь. Особенно если выключить свет, принести одеяла и залезть под них с головой, чтобы побояться всласть, как только в детстве получалось.
— А одеяла-то зачем? — изумляется Лонли-Локли. — Разве у одеял есть свойство усиливать страх?
Всегда радостно выяснить, что чужой поступок, казавшийся тебе демонстрацией слабости, на самом деле был проявлением силы, видимая покорность судьбе — следствием хладнокровного расчета, а душевная черствость — виртуозным самообладанием.
Всегда знал, что чувство комического — прекрасная штука. Но даже не подозревал, что оно — самый верный путь к бессмертию.