Я служил своей стране, и знаешь что? Она меня поимела.
— Ты готов?
— Нет. А ты?
— Нет.
— Ну тогда побежали!
Я служил своей стране, и знаешь что? Она меня поимела.
Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством.
— Вы что? Не надо вставать.
— Скромнее, коллега. Не надо садиться!
— Шеф, ну нельзя издеваться над народом.
— Это не народ, коллега, в данном случае, это наглядное пособие. Просто я хочу напомнить вам и всем остальным, что на прошлой лекции мы поставили себя и каждого, в зале, над государством. Так делается во всех цивилизованных странах, где интересы государства подчинены интересам человека.
наша семья это странное нечто
которое вечно стоит за спиною
я просто хочу быть свободным и точка
но это означает расстаться с семьёю
В жизни человека, так же как и в жизни государства, никогда нельзя быть ни в чем уверенным.
Люди ведь преследуют свое собственное благо и уверены, что это и надо делать. Исходя из такого убеждения и пришли к выводу, что эти, занятые своим благом люди, рассудительные, хотя собственное благо, вероятно, не может существовать независимо от хозяйства и устройства государства.
Государство обречено на гибель, если самые слабые и жадные его жители имеют в обществе наибольшее влияние.
В Петербурге сидят дураки. Они размышлять не любят, а прямо брякнут — закрыть залив на веки вечные и удивить Европу. Ежели бы вы упомянули слово «открыть», то государственные мужи, может быть, призадумались бы, а раз закрыть — так закрыть. Закрывать — это для них святое дело...