— Иван, на ней свет клином не сошелся...
— Для меня — да.
— Иван, на ней свет клином не сошелся...
— Для меня — да.
— Если бы мы были черными, я бы называл тебя братаном.
— Если бы мы были черными, я бы называл тебя гномом.
— Что вы делали в моей комнате?
— Успокойся, парень, твои леопардовые стринги во втором ящике. Не волнуйся.
Жизнь — не сценарий, её не перепишешь. А жаль! Многое изменить или совсем вычеркнуть — ой как хочется!
С пылающим лицом стоял он в темном углу, страдая из-за вас, белокурые, жизнелюбивые счастливцы, и потом, одинокий, ушел к себе. Кому-нибудь следовало бы теперь прийти! Ингеборг следовало бы прийти, заметить, что он ушел, тайком прокрасться за ним и, положив руку ему на плечо, сказать: «Пойдем к нам! Развеселись! Я люблю тебя!..» Но она не пришла.
Видишь свет в самом верхнем окне? -
Это автор безумных симфоний.
На бумаге мечты он хоронит,
Но и днём ему отдыха нет.
И потешается над нами восход,
И издевается над нами луна,
И кто-то нам даёт ещё один год,
И снова кровь нам будет портить весна...
— Слушаю и повинуюсь.
— Подожди, у меня есть мама и невеста, я узнаю этот тон. Что я сделал, точнее что я не сделал? Петти, у меня сегодня очень плохой день, и это для меня совершенно новое определение понимания слова плохой.
— Вы ничего не сделали и ничего мне не сказали. У вас аневризма, а я это узнаю от крашеной Барби с Малибу. Вы умрёте?
— Я сам недавно кое-что узнал о себе. Я был напуган и оказалось, что мне сложно об этом говорить с людьми, особенно с близкими. Иногда чем ближе к тебе кто-то, тем сложнее открыться. Это неправильно, совсем неправильно, но таков человек. Я умру, когда-нибудь. Надеюсь, не в ближайшее время. Никому об этом не говори, а то из-за этого я потеряю работу. Болезнь помешает мне получить страховку, без страховки — я становлюсь фактором риска, а риск — убирают его увольнением, без возможности устроиться ещё куда по своей профессии.
— Если вы ещё раз попытаетесь меня обмануть, я вас сама убью.
— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.
Печальная правда заключается в том, что жизнь человека состоит из комплекса неумолимых противоположностей — дня и ночи, рождения и смерти, счастья и страдания, добра и зла. Мы не уверены даже в том, что какое-то одно будет преобладать над другим, что добро победит зло, или радость — боль. Жизнь — это поле битвы. Оно всегда существовало и всегда будет существовать, будь это не так, жизнь подошла бы к концу.