Кажется, я никогда не оправдывала ничьих надежд и уж точно никогда не приближалась к собственным идеалам.
У меня есть этот глупый страх, что в один прекрасный день я стану старой, так и не побыв толком молодой.
Кажется, я никогда не оправдывала ничьих надежд и уж точно никогда не приближалась к собственным идеалам.
У меня есть этот глупый страх, что в один прекрасный день я стану старой, так и не побыв толком молодой.
Тот, кто говорит, что кислота и трава не вызывают привыкания, тупой дурак, идиот и сумасшедший!
Впервые я абсолютно уверена, что, если меня запереть в комнате, набитой кислотой, «спидом» и прочими бодрящими препаратами, это не вызовет у меня ничего, кроме отвращения, потому что я вижу, что происходит с ребятами, которые раньше были моими друзьями. Уверена, что они не стали бы надо мной так безжалостно издеваться, если бы я не сидела на наркотиках.
Мне нечего рассказать. Все, что я могу, — это рисовать монстров и внутренние органы и ненавидеть.
Мама гордилась бы моим сегодняшним образом мыслей и рассудительностью. Так жаль, что мы больше не можем общаться. Я помню, что, когда была маленькой, мы с ней разговаривали, но теперь мы будто говорим на разных языках и смысл слов до нас не доходит.
Нас бесит, когда нам указывают, что нам делать, но не знаем, что делать, пока кто-нибудь нам не скажет. Пусть кто-нибудь другой думает вместо нас и действует вместо нас. Пусть они строят дома, дороги, делают автомобили, проводят газ, свет, воду и канализацию. А мы будем сидеть тут, на наших мозолистых задницах с опущенными руками.
Жизнь прекрасна. Так офигительно прекрасна, что я едва могу с этим справиться. И я ее неотъемлемая часть. Все остальные только зря коптят небо. Тупой народ. Хочется затолкать жизнь им в глотки — может, тогда они поняли бы, о чем речь.