Все наши неприятности входят к нам через рот.
— Почему? Почему я всегда отдаю своё сердце каким-то отбросам?
— Потому что ты ищешь большое чувство на свалке.
Все наши неприятности входят к нам через рот.
— Почему? Почему я всегда отдаю своё сердце каким-то отбросам?
— Потому что ты ищешь большое чувство на свалке.
— Ты очень меня поддержал, но если мы безнадежно заблудились, и я не смогу пережить буйство стихии... Я хочу, чтоб ты знал — я даю тебе разрешение съесть меня.
— Спасибо, Тедди. Это самое щедрое, что один человек может предложить другому.
— Дэбби, я уже не ребенок!
— Ты никогда и не был ребенком!
— Я знаю, Джастин... Но для меня ты всегда останешься ребенком!
— У меня все еще эрекция.
— Эрекция? Что это значит?
— Вот что это значит! Я принял таблетку! Восемнадцать часов уже стоит. Что мне делать?
— Ты пробовал подрочить?
— Может лучше холодный душ?
— Может быть, напугать его? Бууу!
— Может, показать ему то, на что у него опустится сразу?
— Да, покажите ему сиськи!
— Перестань, Брайн.
— Ты хорош, конечно, ты говорил, что два часа. Ну, делать-то мне что?
— Слушай, а попытайся это использовать в понедельник.
— Почему в понедельник?
— Потому что в понедельник поднимается флаг!
— У меня всегда была слабость к мужчинам в форме.
— А у меня всегда к ним какая-то твердость...
— Я не ребёнок. Мне скоро будет восемнадцать, и я смогу жениться, пойти в армию и голосовать.
— Надеюсь, не в один и тот же день.
— Помнишь тот уикэнд, когда самолет Джон-Джона разбился?
— Его все время показывали на пляже. Без рубашки. Я даже не знал, дрочить или плакать.