Пусть в сотнях и тысячах произведений романтической литературы утверждается обратное, поверьте мне на слово, дорогой читатель: ни одна женщина не может остаться привлекательной, когда она хнычет или злится.
Оксфорд и Кембридж — старейшие английские питомники по разведению педантичных болванов...
О разнице между болью и наслаждением. Боль мы помним в общих, пусть и ужасных, чертах, но по-настоящему не помним. А вот наслаждение мы помним во всех подробностях. Сами подумайте – разве не так? Когда человек отведал изысканнейшего вина, выкурил лучшую сигару, отобедал в превосходнейшем ресторане… даже прокатился в такой вот шикарной карете, как наша теперешняя… или же познакомился с поистине красивой женщиной, все менее яркие впечатления подобного рода, полученные ранее, сохраняются у него и дальше, годами, десятилетиями… до конца жизни! Боль мы никогда толком не помним. Наслаждение – во всех сибаритских подробностях – никогда не забываем.
Я видел Чарльза Диккенса со спущенными штанами в деревенском нужнике без двери, когда он хнычущим голосом требовал бумажку, чтобы подтереть задницу, а потому вам придется простить меня, если такой образ останется для меня более достоверным, чем образ «величайшего писателя всех времен и народов».
Я справляюсь с постоянной болью (а она действительно не проходит ни на минуту) благодаря силе характера. И еще с помощью опиума в форме лауданума.
Когда заболевает фермер, пашню возделывают другие фермеры. Когда заболевает солдат, его кладут в лазарет, а на бранное поле посылают другого солдата. Когда заболевает торговец, кто-нибудь другой – скажем, жена – выполняет его повседневные обязанности в лавке. Когда заболевает королева, миллионы подданных молятся о ней и в спальном крыле дворца придворные ходят на цыпочках и разговаривают шепотом. Но жизнь фермы, армии, торговой лавки или государства продолжает идти своим чередом. Если тяжело заболевает писатель, все останавливается. Если он умирает, творческий процесс навсегда прекращается. В этом смысле участь известного писателя очень похожа на участь знаменитого актера – но даже у самых знаменитых актеров есть дублеры. У писателя таковых нет. Заменить его никто не может. Его голос неповторим и уникален.
Девушки измеряют свою любовь в прыжках во вдохновение.
Да-да, присмотритесь, если она вдруг начала печь кексы, искать новые шторки, фотографировать, писать или выводить узоры на своем маникюре, то эфир уже растворился и бесконтрольные всплески потеряли всякую цель.
Это новое состояние — истинное женское.
Такое некое творчество чувств: чистое, яркое и ювелирно коварное.
— Да, женщины, которым изменили, способны на чудовищные поступки.
— Мужчины, которым изменили, тоже.
Весь мир может крутиться вокруг одной женщины. Если это твоя женщина. Упустишь, хоть кайся после, хоть молись, всё без толку... Женщина, как иная цивилизация, появляется ярко, исчезает внезапно. Потом сиди и выстраивай модель её существования по запаху волос на оставленной случайно заколке. Запечатлеешься ли ты в её памяти ярким болидом — это ещё вопрос. Возможно, она будет больше сожалеть об утраченной заколке, чем о тебе.
Женщины любят мечтать... И мне дорог этот «дефект», и я не только не хочу с ним расстаться, но и стараюсь гордиться им.
Любая уважающая себя женщина должна за собой следить и поддерживать себя в форме не для других, а для себя.
Cлайд с цитатой