Существовал ли на свете хоть один ребенок-инвалид, который не хотел бы взлететь, пусть ли однажды?
По выходным всегда идёт дождь. Что ж, зато для Толкина нет плохой погоды.
Существовал ли на свете хоть один ребенок-инвалид, который не хотел бы взлететь, пусть ли однажды?
Этот мир изрядно подпорчен, он полон вражды, и жестокости, и бессмысленного трагизма. Каждому человеческому существу достается своя порция несчастий и бессонных ночей. Те из вас, кто еще этого не знает, весьма скоро это выяснит.
— Ешь ты картофельный суп или филе из телятины, живешь в лачуге или в особняке, когда ты умрешь, все кончится и тебя положат в холодильную камеру в морге, как Зака или Эвинга, вот и все. Я хочу только сказать, что лучше получать время от времени, понемногу. Когда человек получает понемногу, он гораздо счастливее.
— Какой красивый словесный понос, — вмешался Макврайс.
Мы видели и другие костры — от маленьких, вроде нашего, до огромных. Они напоминали красивое горящее ожерелье. Такие костры скорее всего запрещены в двадцать первом столетии, когда власти постоянно принимают законы, отнимающие у нас крупицы красоты, создаваемые простыми людьми. Я не знаю, почему так должно быть, но что есть, то есть.
Отпускать трудно. Даже если то, во что ты вцепился, полно шипов — отпускать трудно. Даже ещё труднее, чем обычно.
(Отпускать всегда нелегко. Даже когда держишь что-то шипастое. А может именно тогда — особенно трудно.)