Марсель Пруст. Содом и Гоморра

Людям свойственно искать страданий для того, чтобы потом от них избавляться. Мысли, которые ведут нас к намеченной цели, мы, не рассуждая, признаем верными — вы же не станете придираться к недостаткам успокоительного, если оно помогает.

0.00

Другие цитаты по теме

Совершенно так же, как нам не хватает того чувства ориентировки, которым обладают некоторые птицы, мы лишены чувства видимости, как мы лишены и чувства пространства, воображая вплотную от себя заинтересованное внимание людей, никогда не думающих о нас, и не подозревая, что в это же самое время мы составляем единственную заботу для других.

Thought belong to Him who gave it -

Then — to Him Who bear

Its Corporeal illustration — Sell

The Royal Air.

In the Parcel — Be the Merchant

Of the Heavenly Grace -

But reduce no Human Spirit

To Disgrace of Price!

Говорят, будто соленая жидкость, которую представляет собой наша кровь, есть не что иное, как сохраняющийся внутри нашего организма остаток изначальной морской стихии.

Мы выбрали религию страданий. Вот теперь страдаем и страдаем.

Если произошло какое-либо несчастье, которого уже нельзя поправить, то отнюдь не следует допускать мысли о том, что всё могло бы быть иначе, а тем паче о том, как можно было бы его предотвратить: такие думы делают наши страдания невыносимыми, а нас — самоистязателями.

Хотеть не думать о ней — это уже означало всё ещё думать о ней.

Болезнь — врач, которого мы слушаемся более всего: доброте и знанию мы умеем только обещать; страданию мы повинуемся.

Люди не любят умирать. И убивать не любят тоже. Они не любят заставлять плакать других и сами не любят плакать. Что чувствуешь, когда не можешь выбрать между двумя жизнями – своей и чужой? А что, когда умирает семья? Или когда умирает любимая? Никто не хочет, чтобы это произошло. Пока что мир смеется и требует таких страданий.

У меня никогда не было сильного желания все изменить. Но без перемен будет грустно. Я не хочу больше ничего терять... Плохо, но, похоже, пора двигаться вперед. Я не хотел оглядываться, но, видимо, придется бросить взгляд назад и поразмыслить над своим прошлым, чтобы достичь мира, в котором никто ничего не будет терять.

Речь любимой женщины похожа на почву, под которой текут губительные воды; за её словами всё время ощущается пронизывающий холод незримой пелены; эта пелена не выступает на поверхность вся целиком — она коварна: она просачивается местами.

— Я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий...— Её голос задрожал, она склонилась ко мне и опустила голову на грудь мою.

«Может быть,— подумал я, ты оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда...»