Если я ничего не помню, это не значит, что мои действия лишены смысла.
Я просто еще одна пустая душа, что-то ищущая в темноте.
Если я ничего не помню, это не значит, что мои действия лишены смысла.
Но так уж память устроена: хочешь вспомнить себя таким, каким был тогда, а видишь таким, какой есть.
(Всегда) …есть какие-то мелкие детали, которые ты не хочешь вспоминать…
Я могу заставить тебя вспомнить только то, что кажется правдой тебе самому… Тебе не нужна правда — ты выдумываешь свою собственную…
Чем больше я роюсь в своей памяти, как в набитом ужасными воспоминаниями сундуке, тем больше мне не нравится расклад этого мира.
У меня всё время спрашивают, о чём мои тексты. А я отвечаю, как и ответил бы любой приличный поэт, если бы вы осмелились просить его проанализировать собственные работы — они именно о том, о чём вам кажется.
— Посмотришь на собственную жизнь, на ее тайный смысл — и в тебе закипают слезы. Как в этом небе. Ведь оно — и дождь, и солнце, и полдень, и полночь. Ах, Загрей! Я думаю о тех губах, которые мне довелось целовать, о бедном ребенке, которым я был, о безумии жизни и о честолюбивых замыслах, которые порой мною овладевают. Все это, вместе взятое, и есть мое «я». Уверяю вас, в моей жизни бывают моменты, когда вы просто не узнали бы меня. Чрезмерность горя, неохватность счастья — вот мой удел, только выразить это я не умею.
— Иными словами, вы играете несколько партий сразу?
— Да, но отнюдь не по-любительски. Всякий раз, когда я думаю о таящемся во мне переплетении горя и радости, я с восторгом сознаю, что та партия, которую я сейчас играю, — самая серьезная, самая волнующая из всех.
В моей жизни всегда не хватало смысла. Я не хочу потратить жизнь на ковыряние в себе. Надо стать таким, как другие люди.
Будь я деревом или животным, жизнь обрела бы для меня смысл. Вернее, проблема смысла исчезла бы вовсе, так как я сделался бы частью этого мира. Я был бы этим миром, которому ныне противостою всем моим сознанием, моим требованием вольности. Ничтожный разум противопоставил меня всему сотворённому...