— Ты в меня слабо веришь.
— Я в тебя вообще не верю!
— Ты в меня слабо веришь.
— Я в тебя вообще не верю!
— Я напомню ему о нашей жизни вдвоём. У нас была удивительная жизнь! Мы были счастливы. Я раньше никогда не была так счастлива.
— Когда кто-то говорит мне, как они счастливы, моя задница начинает подёргиваться.
— Борода не настоящая.
— Да ты что, блин?! Она была настоящая, но я заболел, у меня все волосы выпали и теперь я ношу вот эту х**ню.
— А как ты заболел?
— Я полюбил женщину, которая была нечиста.
— Миссис Санту?
— Нет, это была её сестра.
— А как там на Северном полюсе?
— Как в пригороде.
— В каком?
— Апачи Джанкшн… Тебе не по**й, а?... Так, слазь с колена, расселся, б**дь, как даун….
— Ты настоящий Санта, да?
— Нет, я бухгалтер, а эти шмотки просто по***бываться напялил, понял?
— ОКей.
Всеобщая тревога всё усиливалась, а с нею нарастало и раздражение; наконец некоторые практичные люди вспомнили, что здесь могли бы пригодиться средневековые пытки, например, «испанский сапог» палача, клещи и расплавленный свинец, которые развязывали язык самому упрямому молчальнику, а также кипящее масло, испытание водой, дыба и т. д.
Почему бы не воспользоваться этими средствами? Ведь в былые времена суд, не задумываясь, применял их в делах значительно менее важных, очень мало затрагивавших интересы народов.
Но надо всё-таки признаться, что эти средства, которые оправдывались нравами прежнего времени, не годится употреблять в век доброты и терпимости, в век столь гуманный, как наш XIX век, ознаменованный изобретением магазинных ружей, семимиллиметровых пуль с невероятной дальностью полёта, в век, который в международных отношениях допускает применение бомб, начинённых взрывчатыми веществами с окончанием на «ит».
Слабых обожаю обижать,
Доброта у сильных не в почёте.
Можете пол мира обежать,
Но таких злодеев не найдете!
Что бы такого сделать плохого?
Что бы такого сделать плохого?
Ах, как я зол! Ух, как я зол!
Ах, как я зол! Ух, как я зол!