Возможно, мир — это мусорная корзина, в которую брошена горящая зажигалка пристального взгляда солнца.
Кто здесь по-настоящему счастлив?
Кто здесь до конца свободен?
Эй, почему все глаза свои прячут?
Этот мир болен! Этот мир болен!
Возможно, мир — это мусорная корзина, в которую брошена горящая зажигалка пристального взгляда солнца.
Кто здесь по-настоящему счастлив?
Кто здесь до конца свободен?
Эй, почему все глаза свои прячут?
Этот мир болен! Этот мир болен!
... Хотя на практике Империя всегда залита кровью, — ее идея неизменно обращена к миру, вечному и всеобщему миру за пределами истории.
Я уверен в одном: то, что нам разрешено видеть, осязать и осмысливать, — это лишь капелька в море жизни. Если бы мир был настолько же примитивен, насколько он нам показан, то этот мир не смог бы существовать.
Сад времени нашего ядом сочится,
Ни в свежесть, ни в сласть тростника ты не верь:
Его сердцевина больна и червива…
О жизни и смерти подумай теперь.
Скрипят без конца две широкие двери -
Ворота рождений, ворота потерь.
Вращается мир, забывая ушедших,
Бесстрастно встречая стучащихся в дверь.
Интерес людей к «сверхъестественному» объясняется их странной слепотой. Они не видят наиболее таинственного, а именно — самого нашего мира.
Ты видишь мир только в двух цветах: чёрном и белом. Но мир не так прост, всё вокруг тебя где-то посередине: ни белое, ни чёрное — серое.
Мир необратим, и то, что не извлечено сегодня не будет извлечено завтра. Более того, извлечь можешь только ты. Положиться на другого нельзя, потому что у него нет твоей темноты, а извлечь можно только из своей темноты, – у каждого темнота своя.
— Чье имя на бирке моих трусов?
— Марта Стюарт.
— Нафиг Марту! Марта полирует бронзу на «Титанике». Мир скоро пойдет ко дну, так что пора плюнуть на все эти диваны и зеленую обивку.