Анкран протянул руку:
— Если не будешь сам, тогда давай сюда меч.
Быстрее, чем это было возможно, безукоризненно гладкое острие оцарапало заросшее щетиной Анкраново горло.
— Только попробуй взять, и я вручу его тебе острым концом вперед, кладовщик, — проурчал Ничто.
— Нет, ты не раб. И все-таки тебя припекло встать перед ванстерцами на колени!
— Когда я заключал договор, на коленях стояли мы все, — зарычал Ярви.
— Вот и я хочу выяснить — мы на коленях до сих пор?
— Мне не хватает мудрости. — Он хотел сказать «не хватает храбрости», но ему не хватило храбрости это произнести.
— Мудрости учатся, мой принц.
Мужчина сечет косой и рубит секирой, говорил отец. Мужчина налегает на весла и вяжет тугие узлы. А главное — мужчина носит щит. Мужчина держит строй. Мужчина встает бок о бок со своим соплечником. Разве мужчина тот, кто ни на что из этого не способен?
Я не просил себе полруки, сказал тогда Ярви, как обычно стоя на полосе выжженной земли в битве между стыдом и яростью.
А я не просил себе полсына.
— У меня не будет ни семьи, ни наследных прав.
— Вашим наследством станут травы, и книги, и тихое слово.
— Мне не хватает мудрости. — Он хотел сказать «не хватает храбрости», но ему не хватило храбрости это произнести.
— Мудрости учатся, мой принц.
— Ты не плохо выглядишь, — бросил Глокта через плечо. — За исключением ожогов на лице, конечно. Ты похудел.
— Голод помогает.
— В самом деле, в самом деле. Я сбросил вес в Гуркхуле. И не только потому, что от меня отрезали куски.
Некоторые плачут над своими несчастьями, некоторые собираются с силами и начинают жить заново, каким бы дерьмом эта жизнь ни выглядела.
— ... гораздо выгоднее будет заключить союз с уже избранным конунгом Западного Ётланда, чем с бродягой, у которого нет ничего, кроме меча и нахальства.
— Меч и нахальство гораздо больше, чем меч и рабская трусость!
Cлайд с цитатой