— Милорд, если бы я заметил хоть какой-нибудь знак, намёк на ваше присутствие...
— Знаков было предостаточно, мой скользкий друг, а намёков ещё больше!
— Милорд, если бы я заметил хоть какой-нибудь знак, намёк на ваше присутствие...
— Знаков было предостаточно, мой скользкий друг, а намёков ещё больше!
Я убью тебя, Гарри Поттер! Я тебя уничтожу! С этого дня никто на свете не будет сомневаться в моём могуществе. С этого дня, если и будут говорить о тебе, то только о том, как ты умолял меня, просил о смерти, и я — милосердный Тёмный лорд — согласился.
— Стоит ли позорить имя волшебника, если за это толком не платят?
— У нас слишком разный взгляд на то, что позорит имя волшебника.
— Стоит ли позорить имя волшебника, если за это толком не платят?
— У нас слишком разный взгляд на то, что позорит имя волшебника.
— Я в этом не виноват, — вскинул голову Драко. — У всех учителей есть любимчики. Хотя бы Гермиона Грэйнджер.
— И тебе не стыдно! — приструнил его отец. — Какая-то простачка учится лучше тебя по всем предметам!
— Адвокаты! Адвокаты! Если мне захочется услышать крики, вопли, ругань и брань, я съезжу на вечер к родным в Скарсдейл, ясно?
— Да, Ваша честь! [хором]
Самое замечательное, самое важное и нужное на свете — это театр! Получить истинное наслаждение и стать образованным можно только в театре. Но разве публика это понимает? Ей нужен балаган!
Для того чтобы прожить, нет никакой необходимости в прекрасном. Если отменить цветы, материально от этого никто не пострадает; и всё-таки кто захочет, чтобы цветов не стало? Я лучше откажусь от картофеля, чем от роз, и полагаю, что никто на свете, кроме утилитариста, не способен выполоть на грядке тюльпаны, чтобы посадить капусту. На что годится женская красота? Коль скоро женщина крепко сложена с медицинской точки зрения и в состоянии рожать детей, любой экономист признает её прекрасной.
Развод!
Прощай, вялый секс раз в год!
Развод!
Никаких больше трезвых суббот!
Ты называла меня: «Жалкий, никчемный урод!»
Теперь наслаждайся свободой, ведь скоро развод.