Айн Рэнд. Мы живые

Но что есть государство, как не слуга и не одно из полезных приспособлений для огромного числа людей, вроде электрического света или водопровода? И разве не нелепо заявление, что люди существуют для водопровода, а не водопровод для людей?

0.00

Другие цитаты по теме

Он посмотрел на нее со слабой тенью улыбки и похлопал по руке, словно ребенка.

— Разве вы не понимаете, — спросил он, — что мы не можем жертвовать миллионами во имя нескольких человек?

— А жертвовать несколькими, когда эти несколько — лучшие из лучших? Отберите у лучшего его право на вершину, и у вас не останется лучшего. Что есть ваши массы, как не миллионы глупых, съежившихся, безразличных душ, у которых нет собственных мыслей, собственных мечтаний, собственных желаний, которые едят, спят и беспомощно твердят слова, вбитые в их мозг другими? И для этих вы пожертвовали бы несколькими, кто знает жизнь, кто есть сама жизнь? Меня тошнит от ваших идеалов, потому что я не знаю худшей справедливости, чем раздавать не по заслугам. Потому что люди не равны в способностях и нельзя обращаться с ними так, будто они равны.

— А что скажут помещики?

— Они скажут: «Слава государю-императору!», а если не скажут, то пожалеют, что не сказали.

— Андрей, а ты был когда-нибудь счастлив?

— Я никогда не был несчастлив.

— Этого достаточно?

— Ну… Я всегда, всегда знаю, чего хочу. А когда знаешь, чего хочешь, можно смело идти к цели. Иногда продвигаешься быстро, а иногда надолго застреваешь на одном месте. Может быть, чувствуешь себя счастливее, когда бежишь. Не знаю… А вообще, я уже давно не чувствую разницу. Пока движешься, то не все ли равно, счастлив ты или нет.

Таков изъян их системы: они мгновенно ополчаются против человека честного и достойного, но подай им никчемного бездельника, и они увидят в нем приятного и безопасного — безопасного! — человека.

Когда-то людьми руководило благоговение. Затем страх. Сегодня людьми руководит их желудок. Раньше люди были скованы по рукам и ногам цепями. Сегодня они опутаны прямой кишкой.

— Ну, по-моему, у нее очень сильный характер.

— Благодарю за преуменьшение.

— Кому конкретно ты обязан, Виктор, и чем?

— Обществу.

— Что такое общество?

— Если позволишь так выразиться, Кира, — это детский вопрос.

— Но, — проговорила Кира; ее глаза были широко раскрыты, а взгляд — устрашающе мягок, — я не понимаю. Кому это я обязана? Вашему соседу за смежной дверью? Или милиционеру на углу? Или служащему в кооперативе? Или старику, которого я видела в очереди, третьим от входа, в женской шляпе, со старой корзинкой?

— Общество, Кира, это огромное целое.

— Если ты напишешь целую вереницу нулей, они так нулями и останутся!

В государстве, как в семье — у кого кошелек, тот и хозяин.

— Ты знаешь, где место таким девочкам как ты?

— Да, там, где таких мужчин как вы, не пустили бы даже через черный ход.