Видимо, старею: пугающие образы прошлого начинают окрашиваться в розовые тона.
Видимо старею: мысль о мудрости перестает вызывать живое отвращение.
Видимо, старею: пугающие образы прошлого начинают окрашиваться в розовые тона.
Острым серпом Ума я жну зеленую траву Жизни, сушу ее на поле Воспоминаний и, связав веревкой Этики снопы Окончательных Выводов, везу их на телеге Долга Всевышнему Владыке в качестве оброка со своего Персонального Бытия.
— Покрывало моей души обнимало сегодня твой образ, — признался Ходже Насреддину юный мистик. — Почувствовал ли ты?
— В том же сознался сегодня мой ишак, когда я утром верхом на нем ехал на базар, — ответил Ходжа.
Имей в виду, что на сороковой странице повесть, если ее не закончить, превращается в роман.
Моя душа к нему не то, чтобы не лежит — а быстро ползет в противоположном направлении.
У сознания нет паразитов. Оно само создает это понятие и наполняет его полнокровным смыслом.
К Ходже Насреддину пришел юный мистик и сказал:
— Любимый учитель! Помоги мне, ибо глубочайшие сомнения раздирают меня на части. Иногда я так люблю тебя, что любовь переполняет и захлестывает меня с головой — но тогда я совершенно не чувствую к тебе уважения и не могу у тебя учиться; а иногда ты для меня — высочайший авторитет, а я — само ученическое внимание, но не испытываю при этом к тебе никакой любви. Как мне быть?
— Кто же запретит ребенку скакать на одной ножке, если ему так нравится? — ответил Насреддин. — Но, думаю, если он после долгой разлуки увидит свою маму, то бросится к ней навстречу со всех ног.