Жюль Верн. Вверх дном

Всеобщая тревога всё усиливалась, а с нею нарастало и раздражение; наконец некоторые практичные люди вспомнили, что здесь могли бы пригодиться средневековые пытки, например, «испанский сапог» палача, клещи и расплавленный свинец, которые развязывали язык самому упрямому молчальнику, а также кипящее масло, испытание водой, дыба и т. д.

Почему бы не воспользоваться этими средствами? Ведь в былые времена суд, не задумываясь, применял их в делах значительно менее важных, очень мало затрагивавших интересы народов.

Но надо всё-таки признаться, что эти средства, которые оправдывались нравами прежнего времени, не годится употреблять в век доброты и терпимости, в век столь гуманный, как наш XIX век, ознаменованный изобретением магазинных ружей, семимиллиметровых пуль с невероятной дальностью полёта, в век, который в международных отношениях допускает применение бомб, начинённых взрывчатыми веществами с окончанием на «ит».

0.00

Другие цитаты по теме

Поистине, неизмеримы глубины женского сердца!

Прощаю маме, что она психопатка, прощаю папе, что он лузер. Кто после этого скажет, что я не добрый малый?

Терапия с полным промыванием мозгов нужна большей части нашего общества, обычным людям, которые под видом гуманизма скармливают себя чудовищу.

Давайте посмотрим на нынешний мир. Макрон, ислам и Европа. С другой стороны — Эрдоган по отношению к Европе. Это такая проблема, от которой они будут харкать кровью ближайшие лет двадцать и не смогут её решить. Потому что то, что они сделали в предыдущие двадцать лет, вывело их к этой проблеме. Это пресловутая толерантность. Считать равным чужого я не могу, я должен его терпеть! Чтобы компенсировать это терпение, у меня, оказывается, есть право над ним шутить, так чтобы его и оскорблять. Это же связанные механизмы. Вот они долго нам рассказывали, что «свобода твоя заканчивается там, где начинается свобода другого...» И так устроено самое прогрессивное общество... Враньё! Когда они рисуют эти карикатуры на пророка, они говорят, это — «наша свобода». Но вы ведь оскорбляете чувства других людей своим действием! Как же ваши либеральные ценности?

Да, сограждане, в мире уже не осталось вещей, которые не могут кого-нибудь оскорбить! Толерантность душит Америку такими темпами, что скоро женщин там придётся называть вагиноамериканцами!

— А еще ниже под землей?

— Плотность будет неизменно возрастать!

— Как же мы будем тогда спускаться?

— Мы наложим камней в карманы.

— Право, дядюшка, у вас на все есть ответ!

— Тогда что, по-твоему, гуманизм?

— Прежде всего — доброта во взаимоотношениях.

— А если человек не желает быть добрым, то его надо уничтожить? — ехидно поинтересовался Учитель.

— Нет, — возмутился Илар. — Но держаться от него лучше подальше.

— Это если есть такая возможность. А если нет? Что тогда? Ведь он — отрицательный пример для множества других. Все-таки уничтожить?

— Нет, — повторил Командор.

— А чем занимались вы? Не припомнишь, часом?

— Уничтожали... Но ведь мы чистили только самую гнусь, убивающую, пытающую и так далее. Неужели таких не нужно останавливать?

— Нужно. Но не так. Вот в этом парадоксе, кстати, и заключена фальшь идеи гуманизма, как такового. «Между собой мы добры, но если кто-нибудь не хочет принимать и понимать нашей доброты, то мы его убьем...» В разных мирах в разные времена люди приходили к гуманизму, но в нем всегда присутствовала эта вот гнусная деталь, превращая гуманизм в антигуманность.