— Уходить от него. Динамить.
Вся природа ж у них – дрянная.
— У меня к нему, знаешь, память –
Очень древняя, нутряная.
— Значит, к черту, что тут карьера?
Шансы выбиться к небожителям?
— У меня в него, знаешь, вера;
Он мне – ангелом-утешителем.
— Завяжи с этим, есть же средства;
Совершенно не тот мужчина.
— У меня к нему, знаешь, – детство,
Детство – это неизлечимо.
осень опять надевается с рукавов,
электризует волосы — ворот узок.
мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров
и бережёшься слишком больших нагрузок.
мир кладёт тебе в книги душистых слов,
а в динамики — новых музык.
Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы – чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. Ты затем с ним и говорила, и делила постель одну – чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. Ты ещё одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? Он ещё один верный способ остро чуять себя живой.
Я ж тебя так любил, так любил,
Думал, что ты ждала меня.
Что же ты сделала?
Я ж тебя так любил, так любил,
А теперь потерял тебя.
Ты успокой меня, Скажи, что это шутка,
Что ты по-прежнему, По-старому моя!
Не покидай меня! Мне бесконечно жутко,
Мне так мучительно, Так страшно без тебя!..
Но ты уйдешь, холодной и далекой,
Укутав сердце в шелк и шиншилла.
Не презирай меня! Не будь такой жестокой!
Пусть мне покажется, Что ты еще моя!..
Смотреть на тебя, не имея возможности прикоснуться, — худшее из наказаний, ощущать твою близость и не сметь прижать к груди, сжать в объятиях — невыносимо жестокая пытка. Ты смотришь, не отводя взгляда, но не позволяешь приблизиться, словно время объятий миновало, твоя жизнь пошла иным путем и мне в ней нет места.
Love why do I take you
And why do you take me
Take my breath, or you take my heart
All you give is pain
A curse upon your name
Can’t you see it isn’t right
Can’t stand the night
помню только какой-то праздник,
руку держит моя рука.
если б знал, что в последний раз, то
никогда бы не отпускал.
Мне не близка идея ухода понарошку. Дело не в том, что я такая решительная, а в том, что такая трусливая. Если есть хоть капля надежды, что все можно исправить, я останусь. Я буду штопать – шилом и дратвой или бисерной иглой и собственными волосами, как раньше зашивали колготки. Я буду клеить чем придется – хоть двусторонним скотчем, хоть смолой, хоть «Моментом». Да я просто согласна складывать кусочки и держать их – часами, сутками, – а вдруг прирастут. Я буду соединять огнем, холодом и железом, до тех пор, пока надежды не останется. Потому что боюсь не использовать все шансы, боюсь этого, догоняющего через годы, сознания: я не сделала все, что могла. Понять однажды, что если бы в «тот» момент я заплакала, промолчала, закатила истерику, солгала, закрыла глаза – не важно что, – то все бы наладилось… Поэтому я лгу, плачу и закрываю глаза до последнего, пока мерцает возможность.
Cлайд с цитатой