— Если Вы хотите своему папаше помочь, постарайтесь понравиться господину Мерзляеву.
— Я постараюсь.
— Если он на чём настаивать будет, не кочевряжьтесь.
— Вы что это, в дурном смысле?
— В нём.
— Да вы что? Я девушка порядочная.
— Вот поэтому и говорю: не кочевряжьтесь!
— А может, проще повесить тебя, голубчик?
— Так… Ваше сиятельство… верёвку-то ведь фальшивой не сделаешь!
— Для такого дела и настоящей не жалко.
— Тётя Аня, а у нас случайно стрихнина нет?
— Ну спасибо! Молодец, надумала! А позвольте вас спросить: стрихнин для кого? Для себя или для кавалеру?
— Не знаю. Как получится.
— Егорыч!
— А? Слушаюсь!
— Встань-ка вон там, у той липы.
— Ваше сиятельство, это не липа, это дуб.
— Да? А выглядит как липа…
— Справишься со своим новым амплуа — награжу щедро. Может, вольную дам. Хочешь на волю-то?
— Нет! Никак нет! Чё я там не видел?!
— Испугался я за вас, Егорыч.
— Да что ты. Граф пошутил.
— Думал, застрелить хочет.
— Граф — добрый. Мухи не обидит. Сатрап — он и есть сатрап.
История, которую мы хотим рассказать, не опирается на факты: она настолько невероятна, что в неё просто нельзя не поверить. Приключилась она в то замечательное время, когда мужчины владели шпагой лучше, чем грамотой, и шли бесстрашно не только в бой, но и под венец; когда женщины умели ценить бескорыстную любовь и вознаграждали её приданым; когда наряды были такими красивыми, а фигуры такими стройными, что первое было не стыдно надевать на второе.
Во время представления в суфлёрской будке появилась пьяная офицерская рожа… в смысле… лицо защитника отечества.
Cлайд с цитатой