— Что бы ты сказал, если бы никто не пришел на твои похороны?
— Ничего, по всей вероятности.
— Что бы ты сказал, если бы никто не пришел на твои похороны?
— Ничего, по всей вероятности.
— Жаль, что мне пришлось пропустить это.
— Ты о чем?
— Каковы шансы увидеть собственные похороны?
... Я раздумал умирать, потому что осознал одну простую вещь: если никому (кроме меня, естественно) не нужна моя жизнь, то и на мою смерть никто не обратит внимания. А я всегда лелеял надежду, что похороны будут пышными и слезливыми...
— Д*рьмо какое. Вы все д*рьмо! И зачем я вообще пришла на эту вечеринку?
— Это не вечеринка, а похороны Хёрба.
— Хёрб умер?!
— «Покойся с миром». «Глубочайшие соболезнования». «Поговори обо мне с Богом».
— Вам не прислали наш самый лучший букет «Счастливого пути».
— Вы опоздали на тридцать минут.
— Да.
— Позволили бы вы себе такое опоздание, скажем, на свадьбу или похороны?
— Нет.
— Почему же нет, поясните, будьте любезны?
— Ну, если бы это были мои похороны, я бы просто обязан был находиться на месте. Если же это была моя свадьба, то можно считать ее моими похоронами.
— Вы опоздали на тридцать минут.
— Да.
— Позволили бы вы себе такое опоздание, скажем, на свадьбу или похороны?
— Нет.
— Почему же нет, поясните, будьте любезны?
— Ну, если бы это были мои похороны, я бы просто обязан был находиться на месте. Если же это была моя свадьба, то можно считать ее моими похоронами.
Самая существенная разница между свадьбой и похоронами та, что на похоронах плачут немедленно, а после свадьбы только через год. Впрочем, иногда плачут и на другой день.
Во время погребальной церемонии на кладбище Банье триста рекламщиков старательно пускали слезу; особенно усердствовали те, кто ненавидел Марка и давно желал ему погибели: они стыдились того, что их мечта сбылась, и одновременно прикидывали, кого же им теперь ненавидеть.
— Я знаю, какой будет моя самая удачная шутка.
— Какая? [Жанна Августина де Бартелеми де Мопассан, жена]
— Мои похороны. Я должен сыграть это так, чтобы они обхохотались.