Ты словно в стае бегемотов от зари до зари.
На фестивале идиотов я был бы членом жюри.
Ты словно в стае бегемотов от зари до зари.
На фестивале идиотов я был бы членом жюри.
Ты сказала, что узнала, как собрать динамит,
Что ты все-все рассчитала, что он мне сильно повредит.
И я похож на гориллу, не хватает хвоста,
Меня, наверно, при рождении уронили с моста.
Я с детских лет была почти красива,
Среди детей талантливой слыла,
Я в третьем классе месяц не курила,
Я волевой с рождения была.
Я атлетизмом с детства занималась,
Любила гирю, штангу и гантель.
Я на мужчин почти не отвлекалась,
Не занимаюсь этим и теперь.
Прошу тебя, не предлагай мне «ЭТО»,
Я после «ЭТОГО» с больною головой,
Я лучше на ночь скушаю котлету,
Не стой в дверях, прошу, иди домой.
В нашем доме нет денег, я опять виноват.
Моя прическа как репейник, меня не примут даже в ад.
Его рост доходил до ста восьмидесяти пяти сантиметров, и с такой высоты ему легко и удобно было относиться к теще с некоторым пренебрежением.
— Да ладно, хочешь сказать, что тебе тут не одиноко? В заднице мира?
— Нет. Я не очень люблю людей — предпочитаю фасоль. Видел длинную фасоль? Она взошла. И ещё банджо. Вот мои друзья: фасоль и банджо. И ещё я трахаю сварщицу — надо иметь хобби.
Знаешь, ты вовсе не какой-нибудь там прекрасный цветок. Да даже если бы и был, я бы стал травой и вырос бы рядом, чтобы ЗАДУШИТЬ ТЕБЯ НАХРЕН!.. Люблю тебя!
Давным-давно я вёл одну программу, приходит такой известный российский актер и я его спрашиваю: «Кого вы считаете выдающимися актерами двадцатого века?»
Он так сел и сказал: «Нас немного...»
Сокол ты мой! А у бабули-то Ягули кренделечки сахарные! Вернись, я всё прощу!
— Папа, почему мужчины лысые?
— Когда мужчины лысые, у них голова сияет и остается больше места для лица.
Я не жалею о пережитой бедности. Если верить Хемингуэю, бедность — незаменимая школа для писателя. Бедность делает человека зорким. И так далее.
Любопытно, что Хемингуэй это понял, как только разбогател…