Утром я ничего не мог есть. Только выпил две чашки чаю с хлебом и маслом, с картошкой и сосиской. Потом пошел в школу.
Еда — это то, чем богач всегда может поделиться с бедняком, а аппетит — это то, чем бедняк всегда может поделиться с богачом.
Утром я ничего не мог есть. Только выпил две чашки чаю с хлебом и маслом, с картошкой и сосиской. Потом пошел в школу.
Еда — это то, чем богач всегда может поделиться с бедняком, а аппетит — это то, чем бедняк всегда может поделиться с богачом.
Когда Алёнка меня увидела, она сразу заорала:
— Дениска пришел! Ого-го!
Я вежливо сказал:
— Здравствуйте! Чего орёшь, как дура?
— Это что ж такое? Через три года после свадьбы я обнаруживаю, что женился на обманщице.
— Ну ладно, чего ты наговариваешь-то?
— Потому что ты притворялась, что не умеешь готовить! Но теперь, когда ложь разоблачена, будешь как все нормальные жёны, стоять у плиты! Что это такое, что это за шедевр?
— Это яйца по-неаполитански... Слушай, я не умею готовить, но я не виновата, что вкусно получилось!
— Это натурально выкормленная курица?
— Да я дура что ли за куриную грудку 40 баксов платить? Я и на свою-то столько не трачу, покупая лифчик.
Мы смеемся с людей, которые фотографируют свою еду, но рассматриваем с серьезными лицами картины художников Ренессанса, на которых нарисованы чаши с фруктами.
Вам не кажется вообще, что мир стал чересчур интересоваться едой? Она ведь скоро выходит вон с другого конца. Её не сбережешь не накопишь. Не то что деньги.
— Э! Александр, дружище, это ж мне на неделю!
— Спокойствие, только спокойствие! Есть версия, что это будет вкусно.
— «Всего 30% жира»... Интересно, что же остальное?
— Картошка, счастье и угрызения совести.