Макс Фрай. О любви и смерти

Я была неразумна, когда убежала из дома с первым встречным красавцем, царским сыном, медведицей вскормленным пастухом, золотоглазым, как ты, ласковым, как вечернее море. Я была неразумна как тысяча дур, но знаешь что, кот? Ни один мой разумный поступок до этого дня не дарил столько счастья, сколько этот неосмотрительный глупый побег.

0.00

Другие цитаты по теме

Оказалось, что раздельные спальни не только не мешают любви, а напротив, даже способствуют. Красться друг к другу на цыпочках по ночам и сталкиваться лбами в темноте коридора было весело.

Просто скажу: «Я совсем не сержусь, ты что. Человек может совершать сколько угодно ошибок, они не отменяют всего остального. Не обесценивают. Не перечеркивают. И вообще ничего не значат. Человек изначально придуман нелепым и несовершенным, следовательно, когда делает глупости, обманывает и даже предает, он поступает в соответствии со своим предназначением, то есть абсолютно правильно, нечем нам друг друга попрекать. Скажу: единственная настоящая измена — это смерть, но я не сержусь даже за это. Потому что любил тебя восемнадцать долгих лет, каждый день просыпался рядом с тобой счастливым, и вот это — точно неотменяемо. В отличие от всего остального на свете».

Кошка поймала птицу. Замучила, заиграла, искалечила, почти убила, прижала к сердцу мягкой, без когтей, лапкой, и вылизывает. Этот мир полон любви.

Я домой не вернусь — решено! Это небо дрожит как вода...

Сколько тысяч шагов от болотных низин до холодной как руки луны?

Гнутся голые ветви под тяжестью птиц. Разум птицей кричит — не беда.

Пусть кричит. У меня есть в запасе последний глоток тишины.

Я домой не вернусь никогда, но зато доживу до утра.

Темный ветер и вечер холодный, луны поворот на ущерб — ничего!

Знаешь, птица, во мне не осталось ни капли раба, и ни капли добра, и ни капли любви, и ни капли меня самого.

— Ты уверен, что действительно хочешь здесь остаться, Макс?

— Хочу! — жизнерадостно подтвердил я.

— Странно! — вздохнула она. — Но почему?

— Потому, что здесь сидишь ты, — объяснил я. — Это же элементарно!

— Это что, признание в любви? — растерянно спросила Теххи.

— Не говори ерунду. Это — гораздо больше!

Тогда я вспомнил, как ты улыбалась той ночью – и понял, что ты говорила мне этой улыбкой: я знаю, я красива и умна, я сексуальна и раскованна, я знаю, что ты можешь полюбить меня, — но я ничем не могу тебе ответить. Моя красота и мой ум не принадлежат мне, я не могу разделить их с тобой. Моя любовь сама по себе, она – не моя, она не принадлежит мне – я не могу ответить на твою. А если так, чего стоит моя сексуальность и раскованность, что ты будешь делать с ней, что ты будешь делать с моим красивым телом, с моими рыжими волосами, прохладной кожей, опухшими от поцелуев губами?

…поначалу я был уверен – еще немного, боги одумаются и мы все-таки вернемся домой, никто не скитается вечно; «поначалу» – это лет тридцать примерно. Да, я несокрушимый оптимист…

Есть вещи, которые я люблю, есть вещи, которые я ненавижу, и иногда они меняются местами.

Всякая великая любовь должна заканчиваться трагично, это же классика.

Никакое «разбитое сердце» не может испортить мой аппетит.