— Молодой человек, какой-то у вас коньяк невеселый. Вы не могли бы нам налить что-нибудь порадостней.
— И побезответственней.
— С оттенком вот этого опа-опа-опа-опа.
— Молодой человек, какой-то у вас коньяк невеселый. Вы не могли бы нам налить что-нибудь порадостней.
— И побезответственней.
— С оттенком вот этого опа-опа-опа-опа.
— Слушайте, что-то мне так хорошо с Катей, ну, невероятно. Но что интересно: вот когда появилась Катя, и с Настей стало хорошо, как давно уже не было. И там хорошо, и там хорошо. Мне от этого так плохо...
— Чего?..
— Саш, вот даже не пытайся!
— А я понял. Ты чувствуешь вину перед Настей за то, что тебе хорошо с Катей.
— Нет.
— Ты чувствуешь вину перед Катей, что тебе хорошо с Настей, и ты от неё не уходишь.
— Вот тоже нет.
— А я предупреждал...
— Чистилище — только у православных. У католиков — нет.
— А почему?
— Не знаю. Пропили.
— Лёш, ну что ты от меня хочешь? Езжай.
— Лёш, кто тебе дороже: друзья или бабы? Вот мне — бабы, но я, заметь, сижу здесь!
— И я!..
— А мне друзья... Но можно я поеду? Пожалуйста.
— Ну да, Яна — это, наверное, единственное, чего я по настоящему хотел.
— Ну и что же ты?
— Испугался. И даже не уйти из семьи. Хотя, это тоже страшно. Я же по-другому никогда не жил с 22 лет. Испугался. Таких сильных эмоций никогда не испытывал. И не только положительных. И когда счастье, это такое счастье, что невозможно пережить. Но я ведь и ссорился с ней. Я с Верой так никогда не ссорился. Мы же реально дрались. Меня прямо трясло всего.
— А потом секс, да?
— Ну да. Я ведь считал, что это такая придумка для кино. Герои сначала поссорились, а потом — секс. А оказывается, так бывает. Это, конечно, невероятно.
— Ну и что ты тогда?
— Я ж говорю, страшно стало. Перестал себя узнавать. Понял, что могу сделать что-то... Убить её.
— А как же ты с Верой после этого?
— А нормально. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать. Да и от себя.
— Мы забыли предупредить Ливию.
— О чем?
— Как?! Её же будут бомбить! Пусть они эвакуируют население.
— Пусть. А куда?
— В Боливию. Ее бомбить не будут.
— О! Бельдяжки! Здесь и заночуем.
— Я не могу!
— Почему?
— Я женат. Мне нельзя в Бельдяжки...
— Слав, ну она молодая девушка, ей хочется развлекаться... Ну, вспомни себя в ее возрасте. — Так я вспомнил, и ужаснулся...
— С девушкой та же история: взял у нее телефон и все, можно не звонить. Самое главное произошло — ты предложил, она согласилась. В общем, уже и достаточно.
— Ну, у меня все-таки еще не так!
— У меня тоже не всегда так, но все чаще и чаще.
— Это, друзья мои, старость.
— Сначала целуешься, долго, минут двадцать. Потому что нужно, ну как-то, закрепиться на этом плацдарме, ну зафиксировать, что тебе это уже можно...
— А, прости, с языком?
— В десятом классе с языком? С ума сошёл? Это разврат.
— Что вы там одними губами двадцать минут делали?