Но вместо ужаса мои лицевые мышцы сковывает зевота…
— Вот видишь, Говард так же хорош в этой роли, как и я.
— Так же хорош? Да тебе только что натянули трусы на голову, чмошник!
Но вместо ужаса мои лицевые мышцы сковывает зевота…
— Вот видишь, Говард так же хорош в этой роли, как и я.
— Так же хорош? Да тебе только что натянули трусы на голову, чмошник!
— Зачем ты пришел?
— Эми, это непросто сказать. Любые отношения непросты. А особенно сложно, когда ты с кем-то, кому сложно вести себя в повседневных социальных ситуациях. И уж тем более непросто с кем-то, кого некоторые считают «с приветом».
— Шелдон, ты не «с приветом».
— А я и не о себе говорю.
— Я буду писать злобные комментарии про его передачу.
— Но нельзя критиковать что-либо, что ты не видел!
— Прости, ты вообще знаешь, что такое интернет?
— Ну давай посмотрим её вместе, может, мне тоже не понравится, и будем тогда ныть вместе.
— Нет уж, найди себе свои поводы для нытья.
— Один у меня уже есть.
Кстати, раз уж мы говорим о расставаниях. Когда британский Гондурас стал Белизом, у него появился новый флаг с изображением дерева... На котором я бы сейчас с удовольствием повесился.
— Вообще-то было бы неплохо хоть раз не слышать жалобы Шелдона по поводу моей праздничной стряпни.
— Извини, но каждый год ты готовишь ужасную еду и каждый год ты выслушиваешь мои недовольства, традиции для тебя вообще ничего не значат!
— Как по мне, так это все пустая трата времени.
— Помогать женщинам?
— Вообще помогать.
— В это сложно поверить, но когда я рос, у меня не было друзей.
— В это я как раз-таки верю.
Я никогда не понимал эту необходимость делить свою жизнь с кем-то еще. Возможно, потому что я сам по себе совершенен. Я хочу пожелать вам, чтобы вы находили столько же счастья друг в друге, сколько я нахожу в самом себе.
— Но если я не пойду на работу, куда же я себя дену?
— Будете читать, отдыхать, путешествовать. Афганистан, говорят, в эту пору просто бесподобен.
— ... Сарказм?
— Ни в коем разе! Поезжай, конечно.