— Командую группой. я или прапорщик?
— Вы.
— Разрешите идти.
— Ничего больше не хочешь сказать?
— Никак нет.
— Валентир, товарищ лейтенант и вам пригодится и нам спокойней. У вас всё-таки дебют сегодня.
— Всё. Вперёд!
— Командую группой. я или прапорщик?
— Вы.
— Разрешите идти.
— Ничего больше не хочешь сказать?
— Никак нет.
— Валентир, товарищ лейтенант и вам пригодится и нам спокойней. У вас всё-таки дебют сегодня.
— Всё. Вперёд!
Хорошо живёт на свете Винни-Пух… оттого поёт он эти песни вслух… и не важно, чем он занят, если он шуметь не станет… а ведь он шуметь не станет…
Хорошо живёт на свете Винни-Пух… оттого поёт он эти песни вслух… и не важно, чем он занят, если он шуметь не станет… а ведь он шуметь не станет…
У меня есть боль, на фундаменте которой я воздвигну здание новой философии жизни. Самый сильный стимул к жизни – не влюбленность. А боль. Влюбленность – это наркотическая эйфория. А боль – это ледяной душ. Слава Богу за то, что вместе с ностальгией ко мне пришел артроз. Двадцать лет назад пуля из снайперской винтовки раздробила мне колено, теперь ко мне возвращается боль, которую когда-то я уничтожил с помощью жажды жизни. В то время я не был философом, тем более – тихоходом. Мне хотелось летать. Вероятно, наступил период настоящего взросления. Хватит обманывать себя, полагая, что влюбленность – это лекарство. Наркотик – да. На время он укроет меня от боли. Но вскоре она вернется и притащит с собой сотню заболеваний. Об этом расскажет любой врач-нарколог. Мне нужно это в пятьдесят пять? Смеюсь, а самому плакать хочется. От счастья – я протрезвел!
Если она не покинет меня, придется вытравить из себя ее образ, сжечь его на кострище, а пепел развеять по ветру. Никогда не нужно так подло шутить с полковником, пусть и отставным. На своем веку я сжег много ведьм. Для меня не будет откровением расправиться еще с одной. Чем больше «возвращение боли», тем сильнее мое оружие. Какая же она глупышка! Нашла, с кем состязаться.