А у вас тут, между прочим, принцесса неухоженная сидит!
— Насморк у него... артиллерийский... аллигаторский... аллегорический... алкоголический... акробатический...
— Аллергический!
А у вас тут, между прочим, принцесса неухоженная сидит!
— Насморк у него... артиллерийский... аллигаторский... аллегорический... алкоголический... акробатический...
— Аллергический!
— Это всё? Или еще будет стишок на эту тему? Вопрос был один: как, каким пробочником Вас тут всех раскупорило?
Ну, вижу я постороннее насекомое в чашке... Подумаешь!
Свояченица, а ты у нас паникерша, оказывается!
Давным-давно я вёл одну программу, приходит такой известный российский актер и я его спрашиваю: «Кого вы считаете выдающимися актерами двадцатого века?»
Он так сел и сказал: «Нас немного...»
Я, конечно, интеллигентно делаю вид, что ничего не слышал, но если еще раз такое скажешь, я за себя не ручаюсь.
— Я самый выдающийся отрок этого города!
— Ладно, в отделении разберутся, при чем тут окорок.
— А не желаешь ли ты, Мальчиш, к нам, в буржуинство, записаться?
— В буржуинство?
— Будешь лопать, Плохиш, всё, что захочешь! Халву — пачками, варенье — банками, шоколад — плитками, печенье — коробками.
— Стойте, я сейчас! Я только штаны подтяну...
Я не жалею о пережитой бедности. Если верить Хемингуэю, бедность — незаменимая школа для писателя. Бедность делает человека зорким. И так далее.
Любопытно, что Хемингуэй это понял, как только разбогател…