Чем глубже печаль, тем короче у нее язык.
Печаль, тоска, сожаления, отчаяние — это невзгоды преходящие, не укореняющиеся в душе; и опыт нас учит, как обманчиво горькое чувство, под влиянием которого мы думаем, что наши беды вечны.
Чем глубже печаль, тем короче у нее язык.
Печаль, тоска, сожаления, отчаяние — это невзгоды преходящие, не укореняющиеся в душе; и опыт нас учит, как обманчиво горькое чувство, под влиянием которого мы думаем, что наши беды вечны.
Слезами горю не поможешь... да неужели?... Но это же моя семья... Моя мама... и тот человек... мы так смеялись, нам было так весело вместе... Разве я о многом прошу? Разве в жизни нет ничего, кроме бескрайней печали?... Или это всё я виновата?
Все мы похожи на человека, который бедными своими словами объясняет печальному, что печалиться ему не о чем. Но разве слову справиться с горем?
Горе не может долго оставаться в человеке. Оно или преобразуется в деятельность, или разносит человека в дребезги.
Словарь определяет «горе» как глубокое душевное страдание из-за несчастья или утраты, глубокая печаль, мучительное сожаление. Нас — хирургов и ученых — учат полагаться на книги, на определения, на словари..., но жизнь редко идет по словарю, в жизни горе выглядит как угодно.... и порой, мало похоже на глубокую печаль...
Великое счастье непостижимо.
Великая радость тускнеет.
Великое горе изживают потомки.
Великая печаль исчерпывает себя.