Мёртвые не могут вас обидеть. Они не причиняют боли — если не считать того, что на их лицах вы видите собственную смерть.
... вы не можете назначить его трупом по своему желанию!
Мёртвые не могут вас обидеть. Они не причиняют боли — если не считать того, что на их лицах вы видите собственную смерть.
... с этой армией я завоевал бы весь мир, если бы мне хоть раз удалось заставить всех стрелять в одну сторону.
Уход, не имеющий других мотивов, кроме собственного покоя, — это окончательное поражение. В нём нет даже зерна будущей победы.
Похоже, единственное различие между вашими друзьями и врагами — в том, сколько времени они тратят на разговоры, прежде чем выстрелить в вас.
Настоящее зло делается совсем иначе — его творят спокойные люди, которые собираются в светлых комнатах, обитых зеленым шелком. Они раздают смерть оптом, целыми кораблями, без страсти, без гнева, вообще без всяких эмоций. Единственное чувство, которое ими движет, — это страх перед будущим. Но преступления, которые они надеются предотвратить в этом будущем, — воображаемые. А те, что они совершают в настоящем, — реальны.
Да, думал он, хорошие люди не отворачиваются от боли. Но великие... они идут ей навстречу.
... фехтовать с его добротой — всё равно что сражаться с морем: любые удары смягчаются и теряют силу.
Быть лидером означает управлять человеческим воображением... В одиночку даже самый храбрый солдат — всего лишь вооружённый безумец. Настоящая сила — это способность заставить других выполнять нужную вам работу.