Мое меня не минует, а что миновало — то не мое.
— Наша история тоже была отложенной партией... В два хода.
В три. Скоро будет сделан третий, думает Макс, но вслух не произносит ни слова.
Мое меня не минует, а что миновало — то не мое.
— Наша история тоже была отложенной партией... В два хода.
В три. Скоро будет сделан третий, думает Макс, но вслух не произносит ни слова.
Шахматисты не выделяются умом среди остального человечества. Просто у них другой ум. Их приёмники работают на другой частоте.
Любезность, как известно, стоит дешево, а ценится дорого: учтивостью ты инвестируешь в будущее.
В ту пору, когда каждый день был вызовом и схваткой за выживание, сочетание располагающей естественности, хороших манер и осторожной изворотливости открывало ему многие двери.
Вот еще подходящее слово: «опустошение». Нечто вроде влажной, нутряной жалобы, когда вспоминается то, что было и чего не стало. Тоска по недосягаемой ныне теплоте.
Я стала злобствовать, знаешь, так мелко и гадко, как умеем только мы, женщины, когда нам плохо...
Вы не выставляетесь напоказ, как свойственно люди недалёким, нахраписто лезущим к успеху, не стремитесь предстать не таким, как на самом деле, лишены пошловатого тщеславия. И даже того природного нахальства, которое так свойственного юношам из благополучных семей... Но кажется, что мир льнет к вам, стелется вам под ноги, хоть вы и не прилагаете к этому особых усилий...
Элегантность можно приобрести деньгами, воспитанием, прилежанием и умом, но вот носить ее с полнейшей естественностью дано лишь тому, кто не то что сделал первые шаги, а и ползать-то начинал по настоящим персидским коврам.
От подчинённых можно добиться большего толка, чем от начальников. Потому он неизменно старался завести добрые отношения с теми, от кого и вправду зависит что-то напрямую, — с портье, швейцарцами, официантами, секретаршами, таксистами, телефонистками. С людьми, чьи руки на самом деле приводят в действие шестерни благоустроенного общества.