С большой осторожностью я снова прикрыл ее куском коры и с этой минуты стал ревностно следить за гнездом. Я возвел вокруг него защитную стенку из камней и вдобавок поместил рядом на столбике выведенную красными чернилами надпись, чтобы предупредить всех своих домашних. Надпись гласила: «АСТАРОЖНО — ГНЕЗДО УХОВЕРТКИ — ПАЖАЛУСТА ОБХАДИТЕ». Примечательно, что оба правильно написанных слова имели отношение к биологии.
Думаю, мама сумела достичь той счастливой нирваны, где уже ничто не потрясает и не удивляет, и в доказательство приведу хотя бы такой факт: недавно, в какую-то из суббот, когда мама оставалась одна в доме, ей вдруг принесли несколько клеток. В них было два пеликана, алый ибис, гриф и восемь обезьянок. Менее стойкий человек мог бы растеряться от такой неожиданности, но мама не растерялась. В понедельник утром я застал ее в гараже, где за нею гонялся рассерженный пеликан, которого она пыталась кормить сардинами из консервной банки.
— Хорошо, что ты пришел, милый, — сказала она, еле переводя дух. — С этим пеликаном трудновато было управиться.
Я спросил, откуда она знает, что это мои животные.
— Ну, конечно, твои, милый. Кто же еще мог бы мне их прислать?
Как видите, мама очень хорошо понимает по крайней мере одного из своих детей.
— У него, кажется, только одна склонность, — едко вставил Ларри, — а именно стремление забить все в доме зверьем. Эта его склонность, я думаю, в развитии не нуждается.
Нам и так отовсюду грозит опасность. Не далее как сегодня утром я пошел зажечь сигарету, а из коробки выскочил здоровенный шмель.
— А у меня кузнечик, — проворчал Лесли.
— Да, этому надо положить конец, — заявила Марго. — Не где-нибудь, а у себя на туалетном столике я нашла отвратительную банку с какими-то червяками.
— Бедный мальчик, ведь у него не было дурных намерений, — миролюбиво проговорила мама. — Он так увлекается всем этим.
— Я бы еще мог вынести нападение шмелей, — рассуждал Ларри, — если б это к чему-нибудь привело. А то ведь сейчас у него просто такой период… к четырнадцати годам он
закончится.
— Этот период, — возразила мама, — начался у него еще с двух лет, и что-то не заметно, чтобы он кончался.
На другое утро Ларри появился в очень дурном расположении духа, потому что какой-то крестьянин привязал осла возле самой ограды нашего сада. Время от времени осел вскидывал голову и протяжно кричал своим надрывным голосом.
— Ну подумайте! — сказал Ларри. — Разве не смешно, что грядущие поколения будут лишены моей книги только от того, что какому-то безмозглому идиоту вздумалось привязать эту мерзкую вьючную скотину прямо у меня под окном.
— Да, милый, — откликнулась мама. — Почему же ты не уберешь его, если он тебе мешает?
— Дорогая мамочка, у меня нет времени гонять ослов по оливковым рощам. Я запустил в него книжкой по истории христианства. Что, по-твоему, я еще мог сделать?
Не могу же я создавать свою бессмертную прозу в такой унылой атмосфере, где пахнет эвкалиптовой настойкой.
О мамином возрасте никто из нас никогда не имел точного представления по той простой причине, что она никогда не вспоминала о днях своего рождения. Могу только сказать, что мама была достаточно взрослой, чтобы иметь четырех детей.
— Ты все преувеличиваешь, Ларри, — жалобно сказала мама. — Во всяком случае, я не могу так вот сразу уехать. Надо что-то решить с этим домом.
— Решить? Господи, ну что тут решать? Продай его, вот и все.
— Я не могу этого сделать, милый, — ответила мама, потрясенная подобным предложением.
— Не можешь? Почему не можешь?
— Но ведь я его только что купила.
— Вот и продай, пока он еще не облупился.
— Не говори глупостей, милый. Об этом даже речи быть не может, — твердо заявила мама. — Это было бы просто безумием.
И вот мы продали дом и, как стая перелетных ласточек, унеслись на юг от хмурого английского лета.
– Не говори гадостей, милый. Это очень славные собачки и очень верные.
– Еще бы, им приходится быть верными тем людям, кто проявит к ним интерес. Ведь у них не может быть много поклонников.
Если я правильно запомнил, мы трудились над грандиозной задачей, пытаясь определить, в какой срок смогут шесть рабочих построить стену, если трое из них справились с этим за неделю. Кажется, мы потратили на эту задачу столько же времени, сколько рабочие на стену.
– Вы должны думать, что делаете,– говорил он нам с серьезным видом.– Маму нельзя огорчать.
– Это почему же? – спрашивал Ларри с притворным удивлением.– Она для нас никогда не старается, так чего же нам о ней думать?
– Побойтесь бога, мастер Ларри, не надо так шутить,– говорил Спиро с болью в голосе.
– Он совершенно прав, Спиро,– со всей серьезностью подтверждал Лесли.– Не такая уж она хорошая мать.
– Не смейте так говорить, не смейте! – ревел Спиро.– Если б у меня была такая мать, я б каждое утро опускался на колени и целовал ей ноги.
– Вы должны думать, что делаете,– говорил он нам с серьезным видом.– Маму нельзя огорчать.
– Это почему же? – спрашивал Ларри с притворным удивлением.– Она для нас никогда не старается, так чего же нам о ней думать?
– Побойтесь бога, мастер Ларри, не надо так шутить,– говорил Спиро с болью в голосе.
– Он совершенно прав, Спиро,– со всей серьезностью подтверждал Лесли.– Не такая уж она хорошая мать.
– Не смейте так говорить, не смейте! – ревел Спиро.– Если б у меня была такая мать, я б каждое утро опускался на колени и целовал ей ноги.
Cлайд с цитатой