Эмиль Мишель Чоран. Записные книжки

Другие цитаты по теме

Самое обманчивое, неверное и фальшивое — это так называемый блестящий ум. По мне уж лучше скучный: у него есть уважение к банальности — бессмертному началу вещей и мыслей.

Писание — это не мысль, это передразнивание или, в лучшем случае, повторение мысли.

Легко пишется тем, кто умеет писать о чем-то другом, а не о себе.

Я чувствую своё ничтожество, но не приниженность. Чувство ничтожества несовместно с приниженностью.

Не принижен тот, в ком есть силы себя ненавидеть.

Иногда бывает жалко даже кусок железа, любую пустяковую вещь — до того всё существующее кажется заброшенным, злосчастным, непонятым. Может быть, мучается даже гранит. Мучается всё, что наделено формой, всё, что отделилось от хаоса, чтобы жить дальше своей особой жизнью.

Мне нечего сказать людям, а всё, что говорят они, меня не интересует. И при этом я — человек, несомненно, общительный, поскольку оживаю только среди других.

Я думаю глоткой. Мои мысли — если они у меня вообще есть — это вой; они ничего не объясняют, они вопят.

Судя по всему, мой отец умер в полном отчаянии. Года за два до смерти он рассказал одному актеру, с которым разговорился на ступеньках церкви в Сибиу, что не раз спрашивал себя, остался ли для него, после всех несправедливо обрушившихся на его голову испытаний, хоть какой-то смысл в слове «Бог». Когда тебе за семьдесят и пятьдесят из них ты отдал церкви, всерьез усомниться в Боге, которому ты столько служил! Думаю, это было для него настоящим пробуждением от многолетнего сна.

Я чувствую своё ничтожество, но не приниженность. Чувство ничтожества несовместно с приниженностью.

Не принижен тот, в ком есть силы себя ненавидеть.

Часто я просыпаюсь по утрам с таким тяжёлым чувством вины, как будто на мне — тысячи преступлений.