Нет другого такого оскорбления, как процитировать дурака. Особенно, если умного в ответ не принимались цитировать: «детство полно открытий, зрелость — привычек» и «нельзя учиться математике, глядя, как ею занимаются другие».
Если чувства Бога оскорбить невозможно, то о каких чувствах верующих можно говорить?
Несвобода — не в том беда, что их размер одежды взаимно не подходит сторонам спора, а проблема в том, что глупец не в состоянии обосновать, почему ему тесно будет в чужой робе и обуви (ощущение стесненности — это чувство бытийности, но нет в том живой мысли).
Эпохи сменяют эпохи, но всегда найдутся желающие убить Мейерхольда и Домбровского или «отребьем от литературы» назвать Зощенко. «Все познается в сравнении», но «сравнивать Гитлера и Сталина нельзя».
Есть то, чем принято заниматься в одиночестве, к примеру, дела личной гигиены, подобно и с недостатками поступать должно. Онанизм и антисемитизм не должны быть публичными в проявлении.
В обсуждении чего угодно, кроме темы, аргументация не замечена — так местами отличаются ругань и мысли (иначе говоря: каким местом порождена была мысль).
Писать про уважение могут все, а вот не оскорблять — не каждый способен, особенно ближнего …
Когда человеку обидно, что его процитировали, то он замечает, кроме цитаты, еще и оскорбления, которых никогда не было.
Цитаты лучше, чем аргументы. Цитатами можно выиграть дискуссию, не убедив противника.
«Не живёт», «живущий прошлым», — сказал в 2018 году автор. — Из комментария того же автора: «я еще в 2008 году эту Америку открыл (С) Я». Ценить высказывания Паскаля, Ростана и Гёте — это не жизнь, а мука. Зато себя ценить — признак болезненного самолюбия.
Говорят «не принимай к сердцу и вернется источнику». Я вот только не понял, почему нельзя заткнуть источник.
Cлайд с цитатой