Знать не хотят дележей царская власть и любовь!
Можешь — так правду скажи, нет — сочини поскладней.
Знать не хотят дележей царская власть и любовь!
Дружба и верность у нас нынче пустые слова.
Ах, как опасно бывает хвалить любимую другу:
Он и поверит тебе, он и подменит тебя.
Если до самой земли у красотки скользнет покрывало -
Ты подхвати его край, чтоб не запачкала пыль:
Будешь вознагражден — увидишь милые ножки,
И ни за что упрекнуть дева не сможет тебя.
Будь лишь опрятен и прост. Загаром на Марсовом поле
Тело покрой, подбери чистую тогу под рост,
Мягкий ремень башмака застегни нержавою пряжкой,
Чтоб не болталась нога, словно в широком мешке;
Не безобразь своей головы неумелою стрижкой -
Волосы и борода требуют ловкой руки;
Ногти пусть не торчат, окаймленные черною грязью,
И ни один не глядит волос из полой ноздри;
Пусть из чистого рта не пахнет несвежестью тяжкой
И из подмышек твоих стадный не дышит козел;
Все остальное оставь — пускай этим тешатся девки
Или, Венере назло, ищут мужчины мужчин.
Как ни упрямься дарить, а она своего не упустит:
Женщина средство найдет страстных мужчин обобрать.
Как ни упрямься дарить, а она своего не упустит:
Женщина средство найдет страстных мужчин обобрать.
Любят просить на срок, а в срок возвращать не умеют -
Ни тебе денег назад, ни тебе ласки в обмен.
Пусть что хорошего в ком, то и будет.
Род, и предков, и все, чего мы не сами достигли,
Собственным не назову.
Как же тут верить богам?.. Она неверна, изменила,
Но остается собой, с прежним, все тем же лицом...
Волосы были длинны у нее, не нарушившей клятвы, -
У оскорбившей богов волосы так же длинны...
Ранее кожи ее белоснежной был розов оттенок, -
Так же на белом лице ныне румянец сквозит...
Маленькой ножка была — и теперь безупречна по форме;
Статен был облик и строг — статен он, строг и теперь.
Раньше сверкали глаза — и ныне сияют как звезды, -
Часто изменница мне их обаяньем лгала...
Значит, не сдерживать клятв позволяют бессмертные сами
Женщинам, и красота, значит, сама — божество?
Помню, глазами клялась и своими она, и моими, -
Горькой слезою теперь плачут мои лишь глаза...