Подвинься, сынок, ты дышишь моим кислородом.
Я хоть попытался, да чёрт возьми?! Я хоть попробовал.
Подвинься, сынок, ты дышишь моим кислородом.
— Доброе хреноутро, приятели.
Над его головой приделана на веревочке бумажная летучая мышь с праздника Хеллоуин; он дотянулся и щелкнул по ней так, что она закружилась.
— А может быть, и добрый хренодень.
Пожимает руки всем подряд, кроме большого Джорджа, водяного психа: Джордж улыбнулся и отстранился от негигиеничной руки, а Макмерфи отдает ему честь и, отходя, говорит своей правой:
— Рука, как он догадался, что на тебе столько грехов?
Стая замечает пятнышко крови у какой-нибудь курицы и начинает клевать и расклевывает до крови, до костей и перьев. Чаще всего в такой свалке кровь появляется еще на одной курице, и тогда — ее очередь. Потом еще на других кровь, их тоже заклевывают до смерти; дальше — больше. Вот так за несколько часов выходит в расход весь птичник, я сам видел. Жуткое дело.
В чем секрет хорошего афериста — он соображает, чего пижону надо и как внушить пижону, что он это получает.
Да. Это я знаю точно. Отделение – фабрика в комбинате. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквах и школах, – больница исправляет. Когда готовое изделие возвращают обществу полностью починенное, не хуже нового, а то и лучше, у старшей сестры сердце радуется; то, что поступило вывихнутым, неродным, теперь исправная, пригнанная деталь, гордость всего коллектива, наглядное чудо. Смотри, как он скользит по земле с припаянной улыбкой и плавно входит в жизнь уютного квартальчика, где как раз роют траншеи под городской водопровод. И счастлив этим. Наконец-то приведен в соответствие…
Эти люди хотят сделать тебя слабым, чтобы держался в рамочках, выполнял их правила, жил, как они велят. Хотят победить, но не тем, чтобы самим быть сильнее, а тем, чтобы тебя слабее сделать...