Да если б существовал такой большой кирпич, которым можно было всех нас разом прихлопнуть и при этом не слишком навредить экологии, они бы нас прихлопнули и преспокойно любили дальше.
Меньше знаешь — меньше мучаешься.
Да если б существовал такой большой кирпич, которым можно было всех нас разом прихлопнуть и при этом не слишком навредить экологии, они бы нас прихлопнули и преспокойно любили дальше.
Меньше знаешь — меньше мучаешься.
Плюнешь в колодец — сам же из него выпьешь. Ударишь ты — ударят тебя. Украдешь — украдут у тебя. Солгал — тебе солгали. Наорешь на кого-то — на тебя наорут. По-свински поступишь с родителями, твои собственные дети поступят с тобой по-поросячьи. Исключений никогда не было и не будет.
Если просто отвертку покупаешь — служит долго. А если решишь выпендриться и купишь что-то комбинированное, скажем, отвертку с фонарем и плоскогубцами — через два дня окажется на помойке. Так и люди. Пока ты просто молоток — ты служишь. Но как только захочешь быть одновременно шилом или миксером — ты труп!
Благие побуждения, сдаётся мне, чаще всего идут довеском к какому-нибудь иному мотиву.
Не тот ослевич, кто себя не любит, но тот, кто любит себя слишком сильно. Себя надо умеренно ненавидеть — это самый правильный градус.
Чем громче орешь: «Успокойся!», тем меньше люди успокаиваются. Главное — успокоиться самому.
Тут самым беспроигрышным является принцип постоянной и щепетильной надёжности. Не слушать ничего лишнего и ничего лишнего не говорить. Если у тебя есть приятель, который много сплетничает тебе о других своих знакомых, то вполне логично предположить, что так же пространно он сплетничает им и о тебе. Тут есть повод задуматься. Нельзя предать на пять копеек. И нельзя предать никого, кроме себя самого.
Повторенье не только мать ученья, но и родственница занудства.
Тут действует универсальный закон любви: уступай и будешь мудр. В любви кто-то всегда должен пойти навстречу. Иначе даже на бытовом уровне будет тупик. Один скажет: «Я — направо!» и пойдет направо. Другой скажет: «Всего хорошего! А я прямо!» и пойдет прямо. Чтобы остаться и продолжать прогулку вместе, кто-то должен прищемить дверью свое «я». В идеале, конечно, уступают по очереди, но этот идеал на практике нереализуем. Обычно уступает самый умный или великодушный, что, в принципе, одно и то же.
Филологи думают, что философы что-то знают, те смутно надеются на историков, историки на микробиологов, микробиологи на физиков-ядерщиков. Физики-ядерщики надеются только на авось и майора Пахомова, который сидит на главном пульте управления ракетами, разгадывает кроссворд и сожалеет, что не стал филологом.