– По тебе совершенно незаметно, что ты страдаешь.
– А разве такое должно быть заметно в человеке?
– По тебе совершенно незаметно, что ты страдаешь.
– А разве такое должно быть заметно в человеке?
И вот теперь она бежала по белоснежной тропинке. Высокий заснеженный лес, окружавший её, казался ласковым, светлым и не таящим в себе угроз. И самое главное Флоренс не надо было бояться. Она уже потеряла все, что могла. Все, что можно было потерять, она оставила там, в своем мире. И это незнакомое, неведомое ранее чувство свободы нахлынуло на девушку вместе с колючим морозным воздухом, заставило ей парить над землей вместе с большими редкими снежинками.
– Сейчас он страдает. То, каким он видит себя и то, как относятся к нему окружающие, сильно не совпадает друг с другом. И он обижается и страдает. Ему больно. Естественное следствие гордыни.
– Вот бы кто меня в детстве предупреждал, что есть такие естественные следствия.
– Тебе придется быть сильной.
– Ну уж нет. Сильным всегда достается больше всех. Сильных бросают, потому что они сильные. Потому что они не будут прыгать из окна или кидаться под поезд. Они будут карабкаться и из последних сил пытаться наладить свою жизнь. Увольте. Это, конечно, прекрасное человеческое качество, но…
Если честно, Флоренс было все равно, что происходит снаружи. Потому что главное происходило у неё внутри. Внутри, в самой сердцевине души рождалась и разворачивалась целая вселенная.
– Так вот, им попадет, потому что они подвергли твою жизнь опасности, – вернулся Ансельм к вопросу Флоренс. – Новенькие, – и опять это слово не далось ему легко, – появляются в Поднебесье только в сопровождении нетронутых. То есть таких, как я. А так как ты была с гномами, то фермер вполне правомерно испугался. Он мог убить вас, и никто бы его не осудил.
– Гостеприимный народ, – прокомментировала Флоренс, отставляя плошку с кашей в сторону.
– Ты на самом деле меня любишь?
– На самом-самом деле, которое только может быть самое.
— Что ты ей сказала? – попеременно спрашивали ее гномы, когда они шли дальше.
— Сказала, что меня не будет какое-то время в городе. Сказала, что со мной вроде все в порядке. И сказала, что люблю ее, — призналась Флоренс.
— Что? – хором возмутились малыши у нее на руках. – Ты не сказала ей главного! Где ты!
— По крайней мере, я и не соврала! – в тон им ответила Флоренс.
— Так в вашем мире выглядит правда? – фыркнул один и отвернулся.
Ансельм, как и все нетронутые, выглядел цельным. Потоки ласковой энергии, плавно протекающие через его существо, были явно осязаемыми. Ко всему этому примешивалось знание, что вот сидит перед тобой человек, и он никогда, никогда в своей жизни не испытывал душевной боли, не страдал и не мучился. И твоя собственная боль утихала от одного только допущения такой возможности.
– Я не хочу в замок. Там же его Высочество Невменяемость.
– Отнесись к нему снисходительно.
– Я? К Принцу? Так у вас всё устроено?