Парень отметил тревожный звоночек: он удивляется не приглашению сильнейшего вампира Нью-Йорка, а переменам в личной жизни. Дожили.
— С каких пор дитя Ангелов стало телохранителем для изгоя Низших Миров? Я считал, что вы выше подобных дел, Изабель Лайтвуд.
— Я не его телохранитель, — сказала Изабель. — Я его девушка. Что дает мне право надрать вам задницы, если вы напрягаете его. Вот как обстоят дела.
— Ну вот, сейчас ты подойдешь ко мне, сорвешь с себя рубашку и приложишь мне ее к ране.
— Слушай, если хочешь, чтоб я разделся, просто попроси!
— Я никогда тебя не оставлю.
— В независимости от того, что случиться?
— Я никогда не сдамся. Никогда. То, что я чувствую к тебе… Важнее этого я ничего не чувствовала.
(– Я никогда не уйду.
– Что бы ни случилось? Что бы я ни сделал?
– Я тебя не оставлю. Никогда. К тебе я чувствую… – Клэри запнулась. – Ничего главнее у меня в жизни не было и не будет.)
– Если идем в Город, тебе лучше одеться, – сказал он. – Мне, конечно, нравится, когда ты в нижнем белье, но Братья такой вид вряд ли оценят. Их и без того мало осталось, еще помрут от перевозбуждения.
Поднявшись, Клэри запустила в Джейса подушкой – от громадного облегчения.
Клэри с нежностью прижала его к груди.
– Бедняжка! – ласково приговаривала она, словно обращалась к домашнему любимцу. – Все будет хорошо. Я обещаю…
– Чего ты его жалеешь? По-моему, Саймон впервые в жизни оказался так близко от девичьей груди, – ехидно заметил Джейс.
– А вот тут в уголке мы тебе сделаем кабинет.
– А что, мы разве собираемся жить вместе?
– Ты не ты – какая разница?
Но, может быть, мы никогда не владеем кем-то. Возможно, независимо от того насколько ты любишь их, они могут ускользнуть как вода, и не было ничего, что можно поделать с этим. Она поняла, почему люди говорили о сердцах «разбитое»; она чувствовала, как будто ее было сделано из треснувшего стекла, и осколки походили на крошечные ножи в ее груди, когда она дышала. Представить свою жизнь без него, говорила Королева Благого двора…
Поиграла, как со зверушкой, и бросила. Будь любовь съедобной, я умер бы с голоду на тех костях, что ты мне кидала.
Как легко она оказывается в своем воображении, как легко она может отгородить себя стеной, уйдя в иллюзорные миры, от проклятий и принцев, судьбы и магии. Когда-то он был способен делать то же самое — быть в воображаемом мире так захватывающе из-за чувства безопасности — потому что мир был воображаемым. Сейчас, когда реальное и вымышленное столкнулись, он задавался вопросом, хотела ли она, как и он, вернуться назад, в нормальное прошлое. Он задавался вопросом, была ли нормальность чем-то подобным видению или тишине, тем, что ты не ценишь, пока не потеряешь.
— А с личной жизнью как?
— Никак. Но есть любовник. Это считается личной жизнью?
— Нет, это скорее половая, — смутилась Ксюша.
— А у меня тогда потолочная, — встряла Катя.
— Какая?
— Ну, если половой жизни нет, значит, она — потолочная, верно?
Cлайд с цитатой