Смертная казнь, милостивый государь, не варварство! — кричал он. — Наука признала, что есть врожденные преступники. Этим, батенька, все сказано. Их истреблять надо, а не кормить на государственный счет. Он — злодей, а ему на всю жизнь обеспечен теплый угол в каторжной тюрьме. Он убил, поджег, растлил, а плательщик налогов отдувается своим карманом на его содержание. Нет-с, вешать много справедливее и дешевле.
Сестры лгали так уверенно и спокойно, что им нельзя было не верить. Что же, ведь ложь и часто бывает правдоподобнее правды. Почти всегда. Правда же, конечно, не правдоподобна.
Я тоже раньше считала, что это неправильно. Я думала, что люди, которые просто вопят «убейте их!», «они должны сдохнуть!» и все такое прочее, – просто дебилы. Даже если человек совершает преступление, это всего лишь одна его сторона, у него могут быть другие, хорошие стороны, и вообще во всех прочих отношениях он может быть примерным человеком, и поэтому я была убеждена, что, если ты его действительно хорошо знаешь, ты не нажмешь на кнопочку «казнить». Но сейчас я думаю иначе! Таким людям самое место в аду.
Многие из тех, кто считает, что смертный приговор – самый простой ответ на все вопросы, – дебилы. Но даже если ты узнаешь о грешнике все, всю информацию, и сможешь составить мнение – правильный ответ останется тем же. Смертный приговор. Я знаю, что говорить так – нахальство с моей стороны; но я все равно могу с уверенностью утверждать, что эти люди действительно не такие, как мы, обладающие здравым смыслом. Это действительно просто ходячие жопы, которые не заслуживают жалости, от которых тянет блевать! Ты бы удивился, если бы узнал, насколько они ни черта не знают, насколько они лишены всякой способности сочувствовать, если бы услышал, какую хрень они несут! Вот такие и совершают преступления. Они просто-напросто неспособны влиться в общество. Вот возьмем этого типа; угадай, что он ответил, когда я спросила, не жалко ли ему было девочек, которых он насиловал? «Но я не мог сдержаться», «Им просто не повезло, что они наткнулись на меня, когда мне хотелось», «Я знаю, что поступаю плохо, но что я могу сделать?» Понимаешь теперь, о чем я? Тебе ведь отвратительны эти заявления? Эти гады никогда ничему не учатся. Они не понимают, как сильно страдают их жертвы. Они не осознают, что они наделали. У них нет ни малейших сомнений, что их желания превыше прав всех остальных людей. Теперь я понимаю, что они были дерьмом от рождения – они не могут уйти от своей судьбы.
... каждый боялся, что его сочтут глупым, если он станет спорить, а вдруг окажется, что это — правда.
Адаменко — барышня светская; если итти к ней свататься в кой-каком галстуке, то она может обидеться и откажет.
Когда при нем смеялись и он не знал, о чем, он всегда предполагал, что это над ним смеются.
Я люблю вас, потому что вы — холодная и далекая. Я хочу иметь любовницу холодную и далекую. Приезжайте и соответствуйте.
Не врет надо сказать, — ошибается. Только маленькие врут, взрослые изволят ошибаться.
Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу.
Так это и часто бывает, — и воистину в нашем веке надлежит красоте быть попранной и поруганной.
Мое сердце ужалено радостью. Грудь мою пронзили семь мечей счастья, — как мне не плакать.
Cлайд с цитатой