Ревность легковерна, как дитя, и бешена, как дикое животное.
Не смейтесь над муками неразделенной любви. У ревности ледяные объятия, цепкие, как объятия смерти.
Ревность легковерна, как дитя, и бешена, как дикое животное.
Не смейтесь над муками неразделенной любви. У ревности ледяные объятия, цепкие, как объятия смерти.
Ревность — это чуть-чуть перчика в блюде любви. Но избыток перца может испортить самое лакомое блюдо.
Сила ревности — это маленький сучок, от которого может засохнуть целое дерево империи, тайный меч, имеющий силу устраивать судьбу царей!
Ревность — это как жидкость для разжигания костров, которую покупает неопытные туристы. Когда человек начинает подливать ревность в огонь любви, значит огонь сам по себе уже едва горит. Или пламя не греет и хочется его усилить. В общем, что-то не в порядке.
Ревность — это как жидкость для разжигания костров, которую покупает неопытные туристы. Когда человек начинает подливать ревность в огонь любви, значит огонь сам по себе уже едва горит. Или пламя не греет и хочется его усилить. В общем, что-то не в порядке.
Чувства также имеют иерархию. Желание — рядовой. Влечение — ефрейтор. Ревность — сержант и т. д. Если ваши чувства не достигли маршальского звания, то не смейте называть это любовью.
Любовь, как лихорадка, нападает, отпускает и возвращается вновь. Больной — даже его сиделка и доктор, если он призвал таковых себе на помощь, — полагает, что с болезнью покончено, страсть иссякла, пламя потухло и даже рассеялся дымок. Но нет, дуновение ревности вдруг сдует золу, и глядь — под ней тлеют старые чувства.
Именно ревность... — самая безысходная тюрьма на свете. Ибо в эту тюрьму узник заключает себя сам. Никто не загоняет его туда. Он сам входит в свою камеру-одиночку, сам запирается, а ключ выкидывает через прутья решетки.