Остановить мысль — значит остановить жизнь.
Трудно жить с мыслью о том, что абсолютно никчемен и никому не нужен.
Остановить мысль — значит остановить жизнь.
Действительно, я не отрицаю того, что русский человек сформировался на стыке восточной и западной культур. Но и влияния «оси Север-Юг» не отрицаю. Русская культура уникальна и многомерна.
— Ты в порядке?
— Да... просто пару месяцев назад я спорол ужасную глупость.
— Правда?
— Да... я вдруг кое-что понял, но вместо того, чтобы сразу прогнать эту мысль, я стал думать и... я знаю, эта мысль верна, но боюсь, она застряла во мне навсегда.
— А что за мысль?
— Что это самые лучшие дни нашей жизни...
Мысль – примитивный предрассудок. Разум – иррациональная идея, наивное представление о том, что мы способны мыслить. Это ошибка, за которую человечество платит непомерную цену.
Все говорят, что жизнь подобна театру. Но для большинства людей это не становится навязчивой идеей, а если и становится, то не в раннем детстве, как у меня, – уже тогда я был твердо убеждён в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведённую мне роль, ни за что не обнаруживая своей подлинной сути. Моя убеждённость подкреплялась крайней наивностью и отсутствием жизненного опыта, хотя где-то в глубине души таилось смутное подозрение – а вдруг остальные живут иначе? Нет, уверял я себя, все люди вступают в жизнь точно так же. Я оптимистично полагал, что стоит закончиться спектаклю, и занавес закроется сам собой. В этой вере меня поддерживала и убеждённость в том, что я непременно умру молодым. Со временем, однако, моему оптимизму, а точнее мечте, предстояло вынести жестокий удар.
Идеалист ли я? Думаю, что все намного хуже. Если воспользоваться терминологией Гумилева, то пассионарий. Недобитый. У таких идеализм ничем не выбивается. В этом моя проблема. Но и радость бытия тоже в этом. Жить так, как живу, просто интересно.
Когда оглядываешься на жизнь, столь трепетную, столь насыщенную переживаниями, заполненную мгновениями столь жарких исступлений и радостей, все это кажется каким-то сном или грезой. Что такое нереальное, если не те страсти, которые когда-то жгли точно огнем? Что такое невероятное, если не то, во что когда-то пламенно верил? Что такое невозможное? То, что когда-то совершал сам.