Они нас будут жрать, а мы будем молчать. Из деликатности. Чтобы не испортить им аппетита.
Как говорит мой старик-отец: «Не хочешь врать или правду говорить — молчи, оно тебе дешевле выйдет».
Они нас будут жрать, а мы будем молчать. Из деликатности. Чтобы не испортить им аппетита.
Как говорит мой старик-отец: «Не хочешь врать или правду говорить — молчи, оно тебе дешевле выйдет».
— Когда это началось? Когда вы перестали говорить друг с другом?
— Кто знает? Не помню... Кто начал это и когда. Мы просто закрыли рты, и уже не открывали. Любовь она такая. Все заканчивается в тот момент, когда ты замолкаешь.
Если мы молчаливы, это оттого, что в нас накопилось много такого, что стремится вырваться наружу.
Молчание — свидетельство о недоразвитости, если не учитывать ту осторожность, которой не лишне пользоваться в обществе несвободном.
Но у сирен есть оружие более страшное, чем пение, а именно — молчание. Хотя этого не случалось, но можно представить себе, что от их пения кто-то и спасся, но уж от их молчания наверняка не спасся никто.
Сейчас актеры не умеют молчать, а кстати, и говорить. Слова съедают, бормочут что-то про себя, концы слов не слышны. Культура речи даже в прославленных в прошлом театрах ушла. А дикторы по радио делают такие ударения, что хочется заткнуть и уши и радио!