Гордость ослепляет нас и не дает понять правду о самих себе.
Я не могу остановиться. Я — сам по себе, и мне плевать на Резиденцию. Кроме того, я всегда был хорошим бегуном.
Гордость ослепляет нас и не дает понять правду о самих себе.
Я не могу остановиться. Я — сам по себе, и мне плевать на Резиденцию. Кроме того, я всегда был хорошим бегуном.
В детстве я был убеждён в том, что каждый из нас может сломаться в любую секунду и никто не избежит повреждений. Но теперь я узнал, как это исправить: мы просто чиним друг друга.
Я смеюсь, и тьма исчезает из моего сердца. Смех напоминает мне, что я еще жива, пусть всё, что я когда-либо знала, расползается по швам.
Наверное, именно на это и способна любовь: она заставляет тебя быть чем-то больше, чем ты являешься.
Странно осознавать, что, несмотря на одно и то же небо у нас над головами, мы все абсолютно разные.
Когда у тебя есть сила и власть, ты можешь либо творить зло, как Джанин, а можешь — добро, как мы. Сама по себе власть злом не является.
Я сажусь на свитер и изучаю костяшки пальцев. На некоторых из них кожа содралась после драки с Калебом, и их украшали небольшие синяки. Кажется уместным, что удар оставил след на нас обоих. Вот как устроен мир.
В этом мире есть много способов быть сильным. Иногда в понятие «храбрость» входит способность отдать свою жизнь за что-то большее, чем ты сам, или за кого-либо. Иногда сюда входит способность отказаться от всего, что ты знал, или от человека, которого ты когда-либо любил, ради чего-то великого.
Тем не менее, иногда в этом понятии нет ничего. Иногда это не более чем боль сквозь стиснутые зубы и результат каждого дня, медленная дорога к лучшей жизни.