Всякий, поднимающий оружие против истины, поднимет его на свою погибель!
Любой, имеющий в доме ружьё,
Приравнивается к Курту Кобейну.
Любой, умеющий читать между строк,
Обречен иметь в доме ружьё.
Всякий, поднимающий оружие против истины, поднимет его на свою погибель!
Любой, имеющий в доме ружьё,
Приравнивается к Курту Кобейну.
Любой, умеющий читать между строк,
Обречен иметь в доме ружьё.
— Вы хотите сказать, что истина в нас самих? — спросил я.
— Да. Но люди часто вкладывают в эти слова какой-то высокий смысл. Напрасно. Истина имеет не метафизическую, а химическую природу. До тех пор, пока в тебе достаточно жизненной силы, для нее всегда найдется словесное выражение. Всегда можно будет придумать заклинание, вызывающее в нейронных цепях твоего мозга возбуждение, которое будет переживаться как священное дыхание истины. А какими будут слова, не играет большой роли, потому что все слова равны друг другу — это просто зеркала, в которых отражается ум.
Мы стоим перед часовней. Свечи зажжены и пёстрые окна утешительно поблёскивают сквозь налетающий порывами дождь. Из открытых дверей доносится слабый запах ладана.
— Терпимость, господин викарий, — говорю я, — это вовсе не анархия, и вы отлично знаете, в чём разница. Но вы не имеете права допустить её, так как в обиходе вашей церкви этого слова нет. Только вы одни способны дать человеку вечное блаженство! Никто не владеет небом, кроме вас! И никто не может отпускать грехи — только вы. У вас на всё это монополия. И нет иной религии, кроме вашей! Вы — диктатура! Так разве вы можете быть терпимыми?
— Нам это и не нужно. Мы владеем истиной.
— Конечно, — отвечаю я, указывая на освещенные окна часовни. Вы даёте вот это! Утешение для тех, кто боится жизни! Думать тебе — де больше незачем. Я всё знаю за тебя! Обещая небесное блаженство и грозя преисподней, вы играете на простейших человеческих эмоциях, — но какое отношение такая игра имеет к истине?
— Мне стало легче, когда я купила оружие. Говорят, даже если в руках подержать, помогает при психической травме.
— Правда? Я не знала.
— Замедляет ментализацию, успеваешь блокировать эмоции.
— И это хорошо?
— Да, если воспоминания болезненные.
– Но ваша книга вредна: она отняла у людей веру в будущее.
– Знание истины не может быть вредным, ибо истина существует независимо от того, знаем мы о ней или нет.
— Как вы относитесь к оружию?
— Мой мальчик, у меня актерское образования, отношусь как угодно и к чему угодно.
Истина — это то, что постоянно и неизменно. Истина — это противоположность хаосу и непредсказуемости.
То, что кажется заблуждением, зачастую есть истина, и порой во имя благополучного исхода совершаются злые дела.
Я гляжу на жизнь
сквозь дно стакана.
Водка — зло!
А может, и не зло?
Тяжело в деревне без нагана.
И с наганом — тоже тяжело.