— В качестве жеста доброй воли...
— У меня нет доброй воли. Только злая.
— В качестве жеста доброй воли...
— У меня нет доброй воли. Только злая.
— Ты можешь измениться... — святая уже три дня меня аккуратно пыталась подбить к более праведной жизни.
— Ага, конечно, — мой голос буквально истекал сарказмом, — пойду причинять добро направо и налево. Никого не пропущу.
Реальность разбила наш нездоровый оптимизм вдребезги, но утраченные иллюзии — это тоже ценное приобретение.
Это была самая долгая минута в моей жизни, ощущение как будто я пытался остановить от взрыва промышленный термоядерный реактор с помощью кувалды.
Если бы я был жалостливым, то не стрелял бы по линкору. Ведь там же люди, мне их так жалко, они запутались в собственных стремлениях, — начал я передразнивать общечеловеков, — им же так плохо. Правда ты бы умер, и страна была бы залита кровью. Так что не стоит говорить о жалости. Жалеть можно щенка, упавшего в воду, а человека всегда есть за что убить.
Я не верю в альтруизм. Даже когда человек что-то делает ради другого, то в то же время он делает это ради себя, так как это приносит ему какое-то моральное удовлетворение.
Предателей нужно убивать, а не мириться с ними. Предательство убивает доверие, а доверия не так уж много в мире...
Дураками выглядят два типа людей — собственно дураки, и люди, чьи цели ты не понимаешь.
Это только в сказках выбор между хорошим и плохим, в жизни ты выбираешь между дерьмом и ещё большим дерьмом.