— Стоять! Лицом к стене! Не заставляй причинять тебе боль!
— Боль! Как вы смеете произносить это слово? То, что вы считаете болью, это всего лишь ее тень. У нее своё лицо! Я покажу вам ее истинное лицо! Господа, я и есть боль!
— Стоять! Лицом к стене! Не заставляй причинять тебе боль!
— Боль! Как вы смеете произносить это слово? То, что вы считаете болью, это всего лишь ее тень. У нее своё лицо! Я покажу вам ее истинное лицо! Господа, я и есть боль!
Теперь вся моя жизнь — сплошной ад, и я это заслужила, но я могу совладать с болью, раз уж сознательно избрала стезю страданий.
Если хотите знать, что такое настоящий ад, — загляните в глаза больного ребенка. Вашего ребенка. А вообще лучше никому и никогда этого не видеть. Зрелище не для слабонервных!
Одна так и живёт она и никому не дочь, и никому не сестра.
И как прежде, пьёт эту боль до дна, не понимая, в чем её вина.
А ещё.. Ещё я знаю, как выглядит искренность, которой нигде больше не осталось. Мы словно огромное умирающее дерево, что колышется на ветру, засыпая под шёпот безмирия, но всё ещё пьющее кровь планеты, наполняя её болью.
Меня поражают эти разговоры про рай, ад и жизнь после смерти. Никто ведь не пытается объяснить, откуда мы появляемся на свет, это была бы ересь. Но все почему-то твердо знают, что с ними будет после смерти. Нелепость какая-то.