Словно обоюдоострый меч, одиночество защищает вас, но в то же время незаметно ранит изнутри.
... чувство полной изолированности, как выплеснувшаяся из бутылки кислота, может разъесть ваше сердце, растворить его до полного исчезновения.
Словно обоюдоострый меч, одиночество защищает вас, но в то же время незаметно ранит изнутри.
... чувство полной изолированности, как выплеснувшаяся из бутылки кислота, может разъесть ваше сердце, растворить его до полного исчезновения.
Склонность к уединению проявилась у меня в сравнительно раннем возрасте. Любым совместным занятиям я предпочитал чтение в тишине или погружение в музыку — и никогда не скучал.
Бег на длинные дистанции всегда отлично сочетался с моим характером. Мне просто нравилось бежать.
Человеческая душа не терпит пустоты. Мы для этого недостаточно сильны, недостаточно последовательны.
... Мне совершенно необходимы эти час-полтора ежедневного бега: я могу помолчать и побыть наедине с самим собой — то есть соблюсти одно из важнейших правил психической гигиены.
Но ведь одиночество-то разное бывает. А вдруг окажется, что это совсем не то, что ты себе представляешь?
Покуда живу, я всегда буду узнавать о себе что-то новое, и возраст здесь не имеет никакого значения.
Потягивая виски на небесно-голубом диване, я медитировал в воздушном потоке кондиционера, как пух одуванчика на ласковом ветерке, и неотрывно следил глазами за стрелкой электронных часов.
В работе писателя – по крайней мере, в моем представлении о ней – победа, равно как и поражение, это дело десятое. Тиражи, литературные премии, хвалебные или ругательные рецензии можно воспринимать как своего рода показатели, но не в них суть. Мне гораздо важнее, соответствует ли то, что я написал, моим собственным, внутренним стандартам или нет. И тут никакие оправдания не действуют.